– Чтобы обрести покой, – прошептал он. Сквозь кольцо собравшихся протиснулась Роза.
Она опустилась на колени и внимательно осмотрела раненого, осторожно прикасаясь к поврежденным местам. Затем ощупала его голову и поднялась. Когда Речел вопросительно посмотрела на мать, та только покачала головой. Слезы застелили глаза Речел. Она ничего не чувствовала, кроме бессилия и негодования.
– Нет! Ты можешь помочь. Ты должна попытаться.
– Речел, у него проломлен череп…
Роза была права. Речел знала это, но не хотела сдаваться. Она протянула было руку к волосам Феникса, но Роза схватила ее за запястье:
– Не трогай, а то причинишь ему новую боль! Что бы ты ни делала, ему будет только хуже.
– Я не хочу поступать так, как ты, мама! Я не могу позволить ему умереть, как ты позволила умереть Лидди!
– Речел, – позвал ее Феникс и поманил пальцем. Когда она склонилась к его губам и напрягла слух, он прошептал: – Не выдавай себя, иначе из-за меня накличешь беду. А на моей совести и так немало грехов…
Речел поняла, что он имеет в виду, вспомнила свои слова. Но сейчас ничто не имело значения, кроме искаженного печалью и муками лица Феникса. По ее щекам опять потекли слезы, и раненый снова стал вытирать их.
– Не переживай за меня. Я готов покинуть этот мир. – Феникс перевел взгляд на Генри: – Завершай свои картины, мой друг. Верь в то, что видишь… Доверься тому, что чувствуешь… Взгляни на себя… по- новому… Не… отступай… от… правды.
Речел слышала, как слабеет дыхание Феникса. Ей казалось, что мир вокруг нее исчезает, оставляя ее в безмолвном пустынном пространстве. Генри держал Феникса за руку, как будто хотел передать ему свою жизненную силу.
Умирающий неподвижно смотрел на небо, словно в ожидании того, что только он мог увидеть или понять. Но вскоре его глаза перестали что-либо различать, ослепленные смертью, и сами собой закрылись.
– Прости, Речел, мне очень жаль, – сказала Роза.
Речел ничего не ответила, продолжая глядеть на умирающего. Она молилась, чтобы он снова начал дышать, чтобы забилось его сердце, чтобы он ожил вопреки всему на свете. Она не заметила, что толпа уже начала расходиться, и вскоре их осталось только трое. Роза и Генри стояли за спиной Речел, смотревшей на тело Феникса, душа которого уже отправилась на небеса.
Начинало светать. Небо на востоке порозовело, подул легкий утренний ветерок. Пропели первые петухи, и в хлеву замычала корова, выводя Генри из оцепенения.
Он глядел на заострившиеся черты лица Феникса, на котором застыла печаль, как будто она не хотела покидать его после смерти. Речел по-прежнему сидела над мертвецом и гладила пальцами его холодную руку. А рядом с Речел все еще стояла эта шлюха, словно приросла ногами к земле.
Генри вспомнил все, что здесь было сказано. Он знал, что эти слова очень важны для него. Но сейчас его мысли и чувства были обращены к другу, которого он потерял. Генри понимал, что то место, которое занимал Феникс в его жизни, теперь уже никогда и никто не сможет занять.
Из города на холм поднялись Клетус и Хорас. Речел накрыла Феникса одеялом, и из глаз ее снова полились слезы. Она вытирала щеки и нос рукавом, как ребенок. В этот миг она и напоминала ребенка – растерявшегося, беззащитного.
– Мы отнесем его к себе и сделаем гроб, – сказал Хорас.
– Рэйн подготовит его для погребения, – добавил Клетус.
– Нет, – резко возразил Генри.
– Нет, – почти в ту же секунду произнесла и Речел.
– Лучше найдите хорошее тенистое дерево, растущее на холме, и выройте могилу, – сказала Роза Клетусу и Хорасу. – Я пока подыщу ему чистую одежду.
Не говоря больше ни слова, Генри нагнулся над телом Феникса, взял на руки, отнес в дом и положил на диван. Речел достала несколько полотенец и ушла на кухню нагревать воду. Вскоре появилась Роза с аккуратно сложенной стопкой белья и одежды.
Генри прихватил с собой молоток, пилу и гвозди и отправился в сарай, где хранились доски. Время текло незаметно, пока он приставлял отпиленные доски одну к другой и прибивал со всей аккуратностью, на которую был способен. На лбу Генри выступили крупные капли пота, но он продолжал работать, не замечая усталости.
Он услышал, как в сарай вошла Речел. Она нашла две узких доски – одну покороче, другую подлиннее. Затем села на кучу соломы и начала делать крест.
Муж и жена не смотрели друг на друга. Когда Речел стала вырезать на кресте имя, Генри вспомнил о том, что она почти не умеет читать. И тут же вспомнил другое – ночной разговор на крыльце.
Мама, – так назвала Речел проститутку.
Не выдавай себя, – шептал ей Феникс. Генри слышал его слова и теперь понял, что они значат.
Она вырастила дочь и дала ей приличное воспитание, – говорила Речел недавно о своей матери. Генри стало ясно, почему жена терпела присутствие проститутки. Почему Речел искала мужа по объявлению. Порядочного мужа.
Ее вполне устроил человек, ничего не знавший о ее прошлом и обладавший благородной фамилией. Конечно, Речел охотно помогала Люку шантажировать будущего мужа, пользуясь его отчаянным положением и полнейшей душевной апатией. И уж, конечно, Речел, которая всегда все понимает, показала мужу то, что он хотел увидеть, то, во что он желал поверить. И он поверил.
