поручения.
– Это же ждет и Дикки?
– Наверное. Я его не видел, но им очень не понравилось, что я интересовался им. И уж, конечно, они не отдали его в школу.
– А мы не можем что-нибудь сделать для него? – спросила Кристина.
– По закону опекуншей мальчика является его тетя. Кристина знала, как больно Дэниелу было осознавать свою беспомощность. Дикки был, конечно, только одним из сотен бездомных сирот, которые кое-как перебивались в трущобах Лондона, но они с Дэниелом хорошо знали мальчика, он привязался к ним, даже любил их.
В другой раз, когда они спускались по Чипсайд, Дэниел указал на большое строящееся здание:
– Видите его? – спросил он. – Через несколько месяцев здесь разместится новый магазин мистера Брауна, с огромными стеклянными витринами, в которых будут выставлены самые лучшие и самые дорогие деликатесы для богатых горожан с изысканными аппетитами.
– Вы серьезно?
– Очень серьезно. Мистер Браун обладает многочисленными добродетелями: он работящий, честный, ответственный и хочет добиться чего-нибудь в этой жизни. И пока ему это удается. Когда откроется новый магазин, там будет всем заведовать Илспет. Мистер Браун предлагал мне тоже оставить школу и перейти к нему.
– И вы собираетесь это сделать?
– Нет. Может, я и не прав, но я больше пользы принесу, помогая в школе детям взять то немногое от жизни, что я им могу дать, чему могу их научить. Кроме того, мои планы распространяются дальше, чем просто стать богатым владельцем магазина. У меня другая цель.
– Например, стать премьер-министром? – поддразнила его Кристина. Дэниел засмеялся.
– Неужели я и правда так говорил? Мне казалось, что я научился не быть таким категоричным.
Кристина рассказала Дэниелу, как недавно с родителями ходила в королевский театр, и они видели спектакль, в котором участвовала Кейт в роли Титании.
– Она была превосходна, – сказала Кристина. – Многие играют эту роль заученно, однообразно, а Кейт играла ее совсем по-новому. Она была какой-то неземной в серебристом платье, будто на самом деле пришла из другого, волшебного мира.
Кристина умолчала, что ее отец, который весь спектакль просидел, облокотясь на спинку кресла, при выходе Кейт вдруг выпрямился, взял бинокль и не отрываясь долго и пристально смотрел на ее сверкающую фигуру. Затем он вновь откинулся и нахмурился. Кристине очень захотелось знать, о чем он подумал в этот момент.
В последний раз накануне бала Кристина увиделась с Дэниелом, как обычно, во вторник, когда он пришел встретить ее после работы. Дэниел настойчиво предлагал ей пройтись вместе до Сант Пола, намекая, что он хочет показать ей что-то очень важное.
Когда они проходили мимо Ньюгейтской тюрьмы, Дэниел внезапно остановился, глядя на огромную черную толпу у ворот тюрьмы, и его рука крепко сжала локоть девушки.
– Мне было чуть больше шести, – прошептал Дэниел, – когда я стоял рядом с матерью и смотрел, как вешают моего отца за преступление, которого он не совершал.
– О, ужас! – воскликнула Кристина, шокированная болью и ненавистью в его голосе.
– И однажды, – продолжал Дэн, словно не слыша ее голоса, – я поклялся, что заставлю ответить виновных за эту несправедливость.
Дэн, казалось, вздрогнул от воспоминаний, но спустя несколько секунд успокоился.
Кристине очень хотелось расспросить его подробнее, но она не посмела. Когда-нибудь придет время, он сам ей все расскажет. Вместо этого девушка сказала:
– Нужно поторапливаться, а то я опаздываю домой. Что вы хотели мне показать?
Хотя Кристина прожила в Лондоне почти всю жизнь, а Дэниел всего несколько месяцев, он уже изучил город лучше ее. Дэниел нашел несколько путеводителей, много бродил по улицам и любил поддразнивать девушку тем, что она так плохо знала свой родной город.
– Это недалеко, – ответил Дэниел, – но придется идти через базар. Наконец они вышли на окраину города к развалинам старой часовни. Огромные валуны, поросшие мхом, обломки каких-то каменных строений и сама полуразрушенная часовенка – от всего этого неуловимо веяло духом средневековья и умиротворяющего спокойствия.
– Мне понравилось это место с первого раза, – сказал Дэниел, – хотя иногда я думаю, далеко ли мы ушли от средних веков? Законы все так же суровы, дети все так же умирают в нищете, а в сердцах людей все так же мало сострадания. – Дэниел виновато улыбнулся. – Меня снова заносит, да? Это мой конек. Вам следует меня останавливать.
В часовне было темно. Пахло давно сгоревшими восковыми свечами. У дверей Кристина, порывшись в своей сумочке, достала несколько мелких монет и, поднявшись на носки, потянулась, чтобы бросить их в ящик, прибитый к двери. На нем была видна надпись: «На ремонт храма». Но Ящик висел слишком высоко, тогда Кристина встала на камень, лежавший на полу. Камень внезапно покачнулся, и она непременно упала бы, если бы Дэниел не подхватил ее.
Когда молодой человек ощутил под тонкой тканью легкого летнего платья живое тепло молодого девичьего тела, все его здравые зароки куда-то исчезли. Дэниел откинул назад с ее головы шляпку, приподнял подбородок и впился долгим поцелуем в губы. Кристина, ошеломленная, стала сопротивляться, но потом затихла в его руках, чувствуя только, как странная слабость разливается по всему ее телу.
Дверь часовенки внезапно отворилась, и вошел какой-то человек. Он удивленно взглянул на молодую пару, а потом снисходительно улыбнулся влюбленной парочке, нашедшей уединение в старой заброшенной церквушке.
