– У нас так заведено.
Джулиана сердито фыркнула, скептически посмотрев на индейца.
– А стариков это тоже касается?
Он печально улыбнулся, и женщина сразу поняла бестактность своего вопроса.
– Пожалуйста, извини, – она положила руку ему на плечо, – я не имела в виду тебя.
– Ничего удивительного, что бледнолицая женщина так удивлена, – помолчав, ответил Немас. – Да, Юли. Когда старый воин не имеет семьи и больше не может охотиться, он тоже должен умереть.
По комнате гулял ветер. В камине потрескивали дрова.
– У тебя остался кто-либо из твоей семьи, Немас?
Его отрицательный ответ был почти не слышен.
Джулиана широко улыбнулась.
– Нет, есть. Я и Натан… а еще Джон и Молли. Когда тебе исполнится сто лет, то будешь сидеть у огня, а я стану печь тебе каждый день яблочные пироги.
Теперь она ясно видела улыбку на лице индейца. На следующее утро Немас с трудом открыл дверь. Снегопад прекратился: ярко светило солнце. Они горели нетерпением побыстрее добраться до деревни, наспех поели и отправились в путь. Лошади с трудом пробирались сквозь высокие сугробы.
Проехав мили три, они услышали воинственные крики индейцев. Немас дал женщине знак рукой, что нужно укрыться под кедром. Он соскользнул с лошади в снег и сжал руками животным губы. Прошло несколько минут, прежде чем крики прекратились.
– Воины Красного Пера, – прошептал Немас, снова взбираясь на лошадь, – они потеряли след Магрудера и очень злы.
У Джулианы появилась надежда.
– Как ты думаешь, мы найдем его в деревне?
– Нет. Я думаю, охотник уйдет в Канаду. Он как-то говорил мне о таком желании.
«Канада! Это так далеко. Сможет ли Сэйт когда-либо вернуться назад?»
Она надолго замолчала, боясь, что если заговорит, то расплачется как ребенок. Когда Немас стал бросать любопытные взгляды в ее сторону, Джулиана спросила первое, что пришло ей в голову:
– Как скоро будет свадьба у Джона и Молли?
Немас поддал пони ногой, заставляя идти через сугроб.
– Твой ребенок появился очень поздно. Они не рассчитывали на твое возвращение к ним и поженились три недели назад.
Джулиану охватили радость и печаль одновременно. Наконец-то эти дорогие ей люди стали мужем и женой, с другой стороны она огорчилась, что не смогла поприсутствовать на их свадьбе.
Солнце уже садилось, когда они, усталые и голодные, ехали по заваленной снегом и продуваемой ветром улице. В окнах домов были видны любопытные лица. Джулиана улыбнулась: «Тут же поползут слухи, почему я одна, люди решат, что привыкшая к городской жизни в Филадельфии, я не смогла жить в глуши и бросила мужа».
Одна из местных женщин быстро подбежала к Джулиане.
– Миссис Адамс, надеюсь с вашим мужем все в порядке. Я смотрю вы одна и вообще…
Джулиана видя, как та искренне озабочена, остановила лошадь и мягко ответила.
– По дороге сюда на нас напали индейцы. Мой муж и старая индианка погибли.
– О, мэм, как ужасно! – воскликнула она. – И у вас ребенок на руках…
На глаза Джулианы навернулись слезы.
– Не переживай, милая. Ты такая молодая, красивая. Пройдет немного времени, и мужчины постучатся в твою дверь, – похлопала она ее по колену.
Джулиана укоризненно поджала губы. «Неужели эта простодушная женщина думает, что любой мужчина разрешит ее проблемы? Бедняжка, она честно захотела меня утешить. В тяжелом и жестоком мире, ее окружавшем, мужчина, возможно, был действительно решением всех проблем, неважно, как он бы с ней обращался». Она добродушно улыбнулась.
– Спасибо за сочувствие, но я буду жить одна, – Джулиана легонько поддала ногой пони и поспешила за индейцем.
– Любопытная бледнолицая, – прокомментировал Немас, когда она подъехала к нему поближе.
Джулиана засмеялась.
– Что с ней поделаешь. По крайней мере, теперь будут знать, почему со мной нет мужа, – печально закончила она.
Путешественники уже ехали по окраине поселка, и Джулиана заметила, что в долине и на склоне горы появилось много новых домов.
– Все лето и осень сюда приезжали новые люди, а моих индейцев все вытесняли и вытесняли.
Она сочувственно кивнула.
– Я понимаю тебя. Хотя индейцы убили моего мужа и Снежную Птицу и мне очень тяжело им
