— О, Нину, ты маленькая глупышка… — принялась увещевать ее Серена, но вдруг увидела, что к ним приближаются Хансены. С отвращением взглянув на индианку, девушка подхватила ведро с водой и отправилась к своему фургону. Краем глаза она успела заметить, что кузена Айру как ветром сдуло.
— Трус! — фыркнула Серена. — А эта простушка…
Илай в одиночестве сидел возле угасающего костра, поджидая девушку.
— Я уже собирался идти тебя искать, — недовольно проворчал он и, зевнув, начал укладываться спать. Серена последовала его примеру, устроившись на соломенном тюфячке рядом с постелью Илая. Она уснула почти сразу, утомленная тревогами и переживаниями прошедшего дня.
На рассвете Серену разбудил жуткий крик; Лэндри тоже проснулся, сел и, склонив голову набок, прислушался.
— Кричат у фургона Хансенов, — сообщил он Серене и побежал в том направлении.
Серена бросилась следом и оказалась там одновременно с Джоном. Их взорам предстала молодая индианка в разорванной одежде, которая, съежившись, сидела возле колеса повозки. Всклокоченные волосы закрывали ее лицо. Рядом стояла миссис Хансен с кнутом в руке. Лицо ее было искажено от гнева. Мистер Хансен пытался урезонить свою жену, но она даже не обращала на него внимания. Неподалеку стояли сыновья, хмуро поглядывая на любопытных зрителей, которых собралось довольно много.
Джон обратился к Хансену:
— Что здесь происходит? — вопрос прозвучал как удар хлыста.
Хансен притворился, что не слышит, тогда проводник подошел к нему вплотную.
— Ответь мне, что случилось?
Священник весь напрягся и с ненавистью посмотрел на Джона.
— Ничего такого, куда бы ты мог сунуть свой нос, Квейд. Это семейное дело, и я сам с ним справлюсь.
Джон присел рядом с Нину и осторожно потрогал багровые рубцы на смуглом плече. Девушка испуганно вздрогнула и захныкала, ее глаза, казалось, остекленели от страха. Джон не мигая уставился на Хансена.
— Индианка не из твоей семьи, так что это и мое дело. Почему твоя жена избивала Нину?
Так называемый «спаситель душ» нервно пожевал губами и, бросив на членов семьи предостерегающий взгляд, с вызовом произнес:
— Она заставляла ее заниматься работой. Джон насмешливо взглянул на небо — было еще совсем темно:
— Что-то вы слишком рано начинаете заниматься делами. А? До рассвета еще целый час.
— Индианка не успела вчера закончить стирку, и миссис сказала ей сделать это утром, перед тем, как готовить завтрак.
В толпе послышался ропот, потом чей-то женский голос, скорее всего Джесси, предостерег:
— Не дай обмануть себя, Джон! Он заливает! Ее шумно поддержали. Квейд медленно поднялся на ноги, и сразу наступила такая тишина, что стало слышно, как в отдалении ухает сова.
— Ладно, Хансен, а теперь, говори правду. Девушку ведь избили не за это? — холодно спросил он.
Хансен облизнул пересохшие губы, собираясь ответить, но тут из фургона показался его самый младший сын, и все расставил на свои места.
— Мо била ее, потому что она лежала с По под нашей повозкой.
Повисло тягостное молчание, и только звонкий удар Берты Хансен по губам сына нарушил тишину. С громким воем мальчик упал на землю. На лицах собравшихся появились удовлетворенные улыбки. У Джона едва заметно дернулся уголок рта; стараясь перекрыть вопли мальчика, он громко сказал:
— Хансен! Я с самого начала предупреждал всех, — Квейд кивком головы показал в сторону, откуда они приехали. — Собирай свои вещи и убирайся!
Хансен недоверчиво уставился на него, потом, шагнув к Джону, завопил:
— Ты не можешь нас выгнать! Я же тебя нанял! Глаза проводника угрожающе сверкнули.
— То, что ты нанял меня, не дает тебе особых привилегий.
Давая понять, что разговор окончен, Квейд еще раз приказал священнику убираться и повернулся к Хансенам спиной. В этот момент из толпы послышалось предупреждение:
— Сзади, Квейд!
С искаженным от злобы лицом Сайлас Хансен бросился на проводника, но тот уже успел приготовиться. Отступив на шаг, Джон резко повернулся и схватил занесенную руку Хансена. От неожиданности оба свалились на землю.
Джон почти мгновенно вскочил на ноги, а Сайлас, ухватившись за молоденькое дерево, медленно поднимал свое тяжелое тело. Отдышавшись, он снова набросился на Квейда, тот не остался в долгу и нанес ему удар кулаком в подбородок. Лохматая голова священника резко откинулась назад, и Хансен снова рухнул на землю. Джон стоял над ним, с трудом переводя дыхание. Неожиданно опять раздался предупреждающий крик: с двух сторон на Квейда наступали сыновья Хансена. Времени на раздумье не было, и Джон, размахнувшись, вывел из строя младшего брата. Старший сражался как раненный зверь. Из его распухшего носа текла кровь, но, не обращая на это внимания, он пытался обхватить проводника сильными руками и свалить на землю.
Перепачканный кровью, в разорванной рубашке, Джон продолжал яростно драться. Серена, затаив дыхание, следила за ним. Она испытывала странные чувства каждый раз, когда Джон получал удар, что-то похожее на жалость. Забыв о том, что должна ненавидеть противного янки, девушка судорожно вцепилась в руку Лэндри.
— Почему ему никто не помогает? Он уже выдыхается! Несправедливо, что ему приходится драться одному против троих!
Илай с удивлением посмотрел на Серену. Его даже развеселили ее слова. Похоже, что мисс Бэйн не так уж плохо относится к северянину, как утверждает…
— Он наш руководитель, Серена, — пояснил Лэндри. — Сейчас на карту поставлен его авторитет, и Джон должен всем доказать, что, если понадобится, он сможет осилить любого.
Наконец, все с облегчением увидели, что драка подходит к концу. Младший брат уже лежал без чувств. Старший тоже получил мощный удар кулаком, что вызвало у зрителей одобрительные возгласы. Колени его подогнулись и он рухнул рядом с братом. В это время зашевелился главный виновник побоища, пытаясь встать на ноги.
Берта Хансен подскочила к мужу и рывком подняла его. Собравшиеся даже не пытались сдержать свой смех. Квейд устало вытер мокрое от пота лицо и коротко бросил:
— Грузите мальчишку в фургон и убирайтесь! С угрюмой враждебностью Хансены уставились на Джона. Миссис Хансен хотела было что-то сказать, но увидев вокруг себя недружелюбные, холодные лица, поджала губы и начала собирать пожитки, в то время как старший Хансен с сыном поволокли бесчувственного юношу к фургону. Через несколько минут Берта уже восседала на высоком сиденье, высокомерно поглядывая на женщин, которыми ей так нравилось помыкать.
Однако, зрители не спешили расходиться. Подталкивая друг друга локтями, они многозначительно посматривали на Джона, ожидая его реакции на то, что Хансен с каким-то тупым упрямством на лице приблизился к Нину.
— Пойдем, девочка! Мы сейчас уезжаем.
— Черт побери, Хансен! — взорвался Квейд, потеряв всякое терпение. — Грузи поскорее в фургон свою задницу и убирайся ко всем чертям!
Священник протестующе повернулся к нему, но, прежде чем успел что-то возразить, Берта Хансен тяжело спрыгнула с сиденья, хлопнула мужа по плечу и мрачно проговорила:
— Ты и твоя шлюха уже достаточно опозорили меня и детей. Выбирай: она или я!
Начало светать, когда фургон Хансена, поскрипывая, поехал прочь из лагеря. Всех удовлетворил такой исход дела; довольно улыбаясь, люди разошлись по своим местам. Теперь им долго будет о чем поговорить!
Серена видела, как Джон вместе с Нину подошел к Джесси. Она с интересом наблюдала, как Джесси, улыбнувшись, кивком головы показала на увеселительный фургон. Стоявшие рядом холостяки радостно скалились, довольные тем, что Нину с готовностью присоединилась к молоденьким проституткам.
