— Не сопротивляйся, милая, позволь мне…
Она позволила. Страстный крик вырвался у нее из горла, как крик животного. Тело ее сотрясали жаркие спазмы, жар волнами накатывался на нее.
Пульс громко стучал у нее в ушах. Пальцы впились ему в плечи. Горячие слезы хлынули у нее из глаз. Она ослабла, содрогаясь на его груди.
— Милая…. — он гладил ее по лицу, целуя мокрые и соленые от слез щеки.
Она содрогнулась от гнева и отвращения, стыдясь своего собственного поведения. Подобно дикому животному, она резко оттолкнула его руку от своего лица.
— Batard sale.
На красивом лице Гэрета отразилось недоумение. Ее гневный голос поразил его. Он встряхнул головой, откинув мокрые темные пряди волос со лба.
— Что?
Кристиана отвела взгляд от его чистого удивленного взора.
Все еще дрожа, она прикрывала руками обнаженную грудь и чувствовала себя разоблаченной и униженной. Ей хотелось ударить Гэрета.
— Кристиана, милая…
— Не называй меня так! Прекрати называть меня так! Ты ублюдок, ты глупый грязный ублюдок! — она задыхалась от гнева и стыда, пытаясь вырваться из его объятий.
Он взял ее за плечи и грубо притянул к себе, прохладной рукой повернул к себе ее лицо.
— Прекрати! Немедленно замолчи! Ты меня слышишь? — он не повысил голоса, но в глазах его сверкал гнев. — Что, черт возьми вдруг произошло с тобой? Ты случайно не сошла с ума?
— Отпусти меня, — голос ее был холоден, щеки горели.
Он засмеялся, но смех его был невеселым.
— Что? Бросить тебя в воду, чтобы ты утонула? Успокойся и скажи мне в чем дело? Я не принуждал тебя, упаси боже. Ты сама хотела этого…
Она яростно затрясла головой, чувствуя себя униженной.
— А-а, вот оно что. Понятно, — он замолчал на мгновение. Кристиана похолодела, боясь, что он скажет еще. — Черт возьми, какой же ты сноб.
Она взглянула на него сквозь пряди мокрых волос, закрывавших ее лицо и замерла, увидев выражение холодного гнева на его лице.
— Какой же ты сноб, черт бы тебя побрал, — медленно повторил он, — тебе трудно это пережить, не так ли? Если бы я был графом или принцем, что ж, тогда совсем другое дело, не так ли? Ты бы положила свою хорошенькую головку мне на плечо и ворковала бы мне на ухо. Но тебе трудно смириться с мыслью, что ты извивалась и стонала в руках какого-то чертова крестьянина, как какая-то простая девка, не так ли?
Кристиана не знала, что сказать. Лицо ее горело от стыда.
Гэрет некоторое время молчал, глаза его сверкали гневом, его полные губы сурово сжались. Он поднял ее на руки и понес к берегу, где резко опустил в воду на мелкое место.
— Одевайся и иди домой, маленькая девочка. И больше не шути со мной. Иначе в следующий раз, если ты будешь так смотреть на меня своими большими голубыми глазами и прижиматься ко мне, ты получишь то, чего ты заслуживаешь. Я не какой-то придворный щеголь и не стану играть с тобой в твои великосветские игры.
Глядя, как он быстро зашагал на глубину, она думала о том, что он, действительно, не был похож на придворного щеголя. Он напоминал ей языческого бога: длинные волосы его спускались до сильных мускулистых плеч, на его мокрой спине отражалось солнце.
Она продолжала стоять на месте, дрожащей рукой вытирая злые слезы, испытывая страшный стыд.
Он бросился в воду и быстро поплыл, делая резкие равномерные взмахи руками. Она же со злостью ударила по воде кулаком, но всплеск воды лишь слегка удовлетворил ее.
Она одела свое грязное платье, испытывая при этом неприятное ощущение и, ругаясь, и проклиная все, направилась домой через тихий спокойный лес. Кристиана не могла себе представить, как сможет встретиться с ним снова.
— Месье Ларкин!
Гэрет удивленно поднял голову, оторвавшись от бухгалтерских книг, лежащих перед ним. От неожиданности он поставил кляксу на аккуратные колонки цифр, вздохнул и положил ручку.
— Ну входи.
Она вошла в комнату, как коронованная принцесса, высоко держа голову. Выражение лица холодное, неприступное, надменное.
Он заметил, что она старательно одета. На ней было платье из шелка цвета лаванды. Тугой корсет высоко поднял ее грудь, которая нежно просвечивала сквозь кружево. Кружевом был отделан квадратный вырез ее платья. Она сделала высокую прическу, тщательно и замысловато уложила густые локоны, которые каскадами спадали на одно плечо.
Теперь она уже не была похожа на то перепачканное маленькое создание, которое пошло за ним из сада на озеро. Перед ним стояла настоящая аристократка, неприступно холодная и безупречно вежливая.
Он указал ей на прочно сбитый стул, стоящий напротив его письменного стола. Грациозно, изящно повернув голову, она опустилась на стул, зашелестев юбками. Волосы ее блестели при свете свечи.
Он не говорил ничего, просто сидел и ждал, что скажет она.
Она откашлялась.
— Я… Я считаю, что я не могу здесь больше жить.
Гэрет кивнул, стараясь не улыбаться в ответ на ее холодный официальный тон.
— Что ж, очень хорошо. И куда ты собираешься ехать?
Она приподняла темную бровь.
— В Новый Орлеан, конечно. К моему брату, кажется, это единственное место, куда я могу поехать.
Гэрет согласно кивнул и снова взял ручку в руку.
— Очень хорошо, очень благородно с твоей стороны. Счастливого путешествия.
Он снова склонился над бухгалтерскими книгами. В комнате стало тихо, слышен был только скрип пера.
— Месье Ларкин?
Он поднял голову и улыбнулся.
— Да?
— Я думала… что… У меня нет денег на билет.
— Понимаю. Да, это чертовски долгий путь. И я не могу сказать, что ты достаточно хорошо плаваешь, чтобы добраться туда. У тебя с этим небольшие проблемы, не так ли?
— Вы не могли бы дать мне взаймы денег? — быстро спросила она, и он видел, сколько труда стоило ей сказать это.
— Понимаю, значит мое социальное положение достаточно высоко, чтобы у меня можно было занять деньги, но только не для… других вещей.
Он с удовольствием наблюдал, как сразу покраснели ее бледные щеки, и как она прикусила зубами губу.
— Да, — тихо ответила она, стараясь не встречаться с ним взглядом.
— Кристиана?
Она быстро взглянула на него, надежда явно светилась в обеспокоенном взгляде ее голубых глаз.
— Нет.
Выражение ее лица сразу изменилось, темные брови сурово сдвинулись вместе, губы сжались.
— Почему нет? — требовательно спросила она. Гэрет откинулся на спинку .стула и лениво потянулся.
— Потому что мне так хочется.
Ее лицо побелело от гнева.
