Когда Джеффри и Стюарт вернулись и начали запрягать лошадей, Кристиана взяла слово с Артуа, что он навестит ее завтра.
Она взобралась на повозку, улеглась на соломе, крепко прижимая к себе скрипку, и стала ждать возвращения Гэрета.
Они ждали его больше часа, но он не появился, и тогда Даниэль решил возвращаться домой без него.
— Гэрет где-нибудь пьет пиво, — заверил он Кристиану.
Но от этого ей не стало легче.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Миссис Хэттон встретила появление Гэрета на кухне презрительным взглядом.
— И это после того, как я просила тебя проследить, чтобы твои братья не напились. А ты и сам являешься домой на рассвете пьяный как свинья.
У Гэрета еле хватило сил улыбнуться ей. Ему было совсем плохо. Он старался не реагировать на резкий и суровый голос миссис Хэттон. Не было смысла отрицать, что он напился до глупого и блаженного состояния.
— Теперь полдня будешь спать или стонать, — добавила миссис Хэттон.
Гэрет взял со стола чашку с чаем, недопитую кем-то, и выпил ее залпом, стараясь утолить жажду.
— Ел и пил всю ночь, а теперь будешь охать весь день, — заявила миссис Хэттон, очень безжалостно, по мнению Гэрета.
— А где все? — спросил он, имея в виду Кристиану. В последний раз он видел ее, когда она сидела с Артуа на повозке. Кристиана смеялась и восхищенно смотрела на своего друга. Ее черные волосы касались его плеч.
Миссис Хэттон кивнула на заднюю дверь, ведущую в сад.
— Где все? Дурака валяют, вот где, — ответила она осуждающе, повернулась к Гэрету спиной и все свое внимание сосредоточила на засолке говядины.
Гэрет вышел на старое каменное крыльцо. Яркое солнце ослепило его, и он зажмурился. Осмотревшись, он увидел Джеффри и Стюарта, прислонившихся к стене дома. Между ними стоял Даниэль, явно чем-то смущенный.
Гэрет начал было говорить, но Джефф и Стюарт замахали на него руками, чтобы он молчал.
Откуда-то из-за угла был слышен голос Кристианы. Она говорила по-французски. Ей отвечал более низкий голос.
Стюарт и Даниэль вопросительно смотрели на Даниэля.
— Она сказала, — пробормотал тихо Даниэль, — что здесь совсем неплохо, особенно, когда привыкнешь. А он сказал, что она выглядит как… что-то такое, я не знаю этого слова.
— Что, черт возьми, вы делаете? — возмущенно спросил Гэрет.
Стюарт и Джеффри зашикали на него.
— Она рассказывает ему о своем саде, — прошептал Даниэль, поворачиваясь ухом в сторону сада, — а он говорит, что слишком много лаванды, что надо избавиться от нее.
— Я не могу поверить, что вы подслушиваете. Это просто непорядочно, — тихо сказал Гэрет, удивленно глядя на братьев. Но он все же присел на ступеньки, чтобы узнать, о чем же говорит Кристиана.
— Он сказал, что она не может быть счастлива здесь, что это невозможно, что хуже ничего не может быть.
— Вот педераст, — проворчал Джефф.
— Я еще могу представить, что этим занимаются Джефф и Стью, — заметил Гэрет, — но, чтобы и ты, Даниэль? Это выше моего понимания.
— Он ничего не может поделать, — весело сказал Стюарт. — Мы его шантажируем.
— Чем же вы его шантажируете?
— Ш-ш-ш, — зашипел Джеффри, — что они сейчас говорят, Дэн?
— Артуа говорит, что она должна поехать с ним, и что он может отвезти ее в Новый Орлеан. Но сначала, возможно, они поедут в Вену. Он говорит…
Гэрет встал и нетерпеливо отбросил волосы со лба.
— Все, достаточно, — тихо сказал он. — Хватит. Как будто нам всем нечем больше заняться. Думаю, что работы у нас хватает. Прекращайте заниматься чепухой и отправляйтесь в поле.
— Ты сегодня тоже хорош, — отметил Джеффри, — ох тебя несет, как из пивной бочки.
Гэрет ничего не ответил и направился к амбару. Лицо его вдруг стало мрачным.
— Что, черт возьми, с ним случилось? — спросил Джеффри. — Какой-то он не такой.
— Займитесь-ка работой, — сказал ему Даниэль и поспеши за Гэретом.
— Г…. — весело сказал Джефф. — Давай поездим верхом.
Стюарт засмеялся.
— Хорошо, — согласился он.
Кристиана предложила Артуа розовый бутон, который он аккуратно приколол к петлице.
— Как мог Филипп бросить тебя в такой дыре? — спрашивал он, как обычно не церемонясь. — Без денег, без всего?
— Он не бросил меня. Я была слишком слаба для такой дальней поездки.
Артуа с сомнением посмотрел на нее.
— Ты выглядишь довольно крепкой, — заключил он. — Крепкой и здоровой, очень здоровой. Можно сказать, что ты становишься немного толстой.
Кристиана возмутилась.
— Толстая! Я совсем не толстая!
Артуа, которого развеселила такая бурная реакция Кристианы, бросил критический взгляд на ее фигуру.
— Ну, может быть, немного толстовата.
— Какой ты грубый. Просто я перестала носить корсет, вот и все.
— Именно так выглядят пастушки, которые пасут гусей, — сделал заключение Артуа. — Последняя мода: перестать носить корсет, перестать причесываться, немного запылить туфли и voila[24]. Последний крик моды.
— Это очень удобно, — объяснила ему Кристиана, — невозможно работать в саду в шелковых платьях.
Артуа засмеялся. С какой гордостью говорила она о своей работе в саду. Он стал разглядывать освещенный солнцем сад.
— Не могу себе представить, как ты ползаешь здесь в грязи. Разве это не смешно?
Кристиана улыбнулась.
— Может быть и смешно, но как это прекрасно — своими руками вырастить цветы! Кроме того, это очень успокаивает. И еще, я начинаю чувствовать себя частичкой этой жизни.
— Жизнь — это постоянный круговорот. Ты же знаешь, все растет и умирает, потом снова возрождается. Вот в чем дело.
— Да, это так,
— Просто у тебя всегда есть чем заняться. А впрочем, чем еще можно заниматься в этой дыре? Неужели тебе все это не надоедает?
— О, нет! Никогда не надоедает. Мне ужасно не хочется уезжать отсюда. Я боюсь ожидать тот день, когда Филипп пришлет за мной. Как бы я хотела остаться здесь навсегда!
Артуа был удивлен. Он наклонился к ней и внимательно посмотрел ей в лицо. Глаза его были ясными, голубыми, взгляд — изучающим.
— Ха! — внезапно он громко расхохотался. Кристиана от неожиданности чуть не подпрыгнула.
— Что? В чем дело?
Артуа смеялся, глаза его озорно сверкали.
— О, Кристиана, скажи, чем еще ты себя здесь развлекала?
