– У тебя могло бы получиться еще лучше, – похвалила она Чарльза, – только не хватает немного практики.
– Спасибо, – смиренно ответил Чарльз.
– Ну, как она держится в седле? – спросил Майкл на следующий день.
– Чудесно, – ответил Чарльз. – Просто чудесно.
– Видишь ли, суть в том, что большинство девиц, с которыми мы тут встречаемся, идут на это из-за боязни остаться ненужным синим чулком. Почти у каждой из них дома прячется хорошенькая сестричка, которая только и ждет момент, как бы перехватить мужчину и женить его на себе. Девчонки, которые приехали сюда, чтобы выскочить замуж, держат ушки на макушке.
– А Памелла тогда из каких? Она вроде бы и не синий чулок, и замуж не особо стремится, – задумчиво произнес Чарльз, который до того тяготился постыдным и унизительным опытом своих отношений с Памеллой, что боялся даже открыто смотреть ей в глаза.
Майкл усмехнулся.
– Она из породы совратительниц. Такие женщины напичканы всяческими дурацкими идеями о своей сексуальной раскрепощенности, мнят из себя свободных наравне с мужчинами. Они даже за еду платят за себя сами. Слава богу, таких не очень много.
– Им надо носить на шее отличительный ярлычок, – горько усмехнулся Чарльз. После этого случая он стал предпочитать забираться в кровать к девицам, нежели тащить их в собственную постель.
Глава 14
Юлия с благоговейным трепетом ждала сына на станции в Бридпорте. На их маленьком «Моррисе» были прикреплены таблички, обозначавшие, что за рулем находится водитель-стажер. Уильям сидел на заднем сиденье, любезно уступив переднее место сыну.
– Не очень-то приятно предстать перед своими знакомыми в родном городе, когда за рулем жена, – бормотал он себе под нос, забираясь в автомобиль. Ни Чарльз, ни Юлия его не слушали.
Чарльз взахлеб рассказывал матери о своих новых друзьях и местах, где уже побывал. Юлия исподтишка поглядывала на сына, пока вела машину до дома. «С ним творятся чудеса, – думала она. – Он так уверенно держится… стал уже джентльменом». Она была полностью довольна собой. Из-за этого стоило пострадать и пережить боль разлуки. Теперь он всецело принадлежит только ей в течение нескольких недель Рождественских каникул.
Целая буря поднялась из-за счета магазина мужской одежды. Обида Юлии стала полной неожиданностью для Чарльза.
– Как ты посмел истратить столько денег? Твой отец день и ночь работает, чтобы содержать тебя там, а ты?.. – негодовала она.
– Мама, но ты совершенно не понимаешь, что мне нужно не отстать от других. Они же не одеваются в таком месте, как лавка «Бентли». Мне что, быть белой вороной?
– Так ты хочешь сказать, что мой вкус никуда не годится? А вдруг мы…
– Оставь его, Юлия, – вмешался Уильям. – Если ему нужна одежда, пусть она у него будет такой, какой ему хочется. Если мы отправили его туда, чтобы он стал джентльменом, так почему же он должен отличаться от остальных? Ты должна была быть готова к этому.
Чарльз удивился и обрадовался. Отец так редко был с ним заодно. Но Юлия не сдавалась.
– Сколько ты заплатил за эту куртку? – потребовала она, указывая на его добротную, с начесом куртку пилота-бомбардировщика.
– Она продавалась за десять фунтов, – солгал он с привычной легкостью. Чарльз и до этого всегда инстинктивно врал Юлии. Не то что Элизабет, которая говорила только правду и натыкалась на стену молчаливого гнева матери. Чарльз умудрялся выйти из воды сухим, скупо выдавая истину по крупицам.
– Я думаю, цена умеренная, – снова попытался заступиться за сына Уильям и с жаром прибавил – Помню, такие куртки во время войны…
– Ты же в войне не участвовал, – резко оборвала Юлия.
Уильям, задетый за живое, обиженно и покорно умолк.
Чарльз, взглянув на Юлию, а затем на отца, предложил:
– Пошли, отец, в пивную. Выпьем. Уильям мгновенно встрепенулся.
– Отличная мысль, – поддержал он.
Когда они выходили, Юлия поднималась по лестнице, держа в одной руке чашку для пудинга, а в другой – мокрое полотенце.
– Пойду прилягу, – сказала она Уильяму.
– Я останусь, если ты себя плохо чувствуешь, – заволновался Уильям.
– Пошли, отец. Все в порядке. Она будет прекрасно себя чувствовать к тому времени, как мы вернемся.
Сложившийся за долгие годы жизни с Юлией стереотип поведения Уильяма надежно сработал.
– В другой раз сходим, сынок. Я не могу оставить мать в таком состоянии одну.
– Она же все время так делает, когда получается не по ее воле. Если бы ты потакал ей не все время, а только в редких случаях, она вряд ли была бы такой настырной. Мне иногда кажется, что ты не мужчина, а мышь серая.
