случае, так показалось волку.
— Ну что ты стоишь? — услышал он рядом довольно противный голос. По тональности трудно было определить, к какому племени принадлежит собрат… Бывший собрат, тут же добавилось грустно. Но что собрат делает на южном берегу реки?!!! — Ну? Что ты стоишь, бульмастифф?
— Я не бульмастифф…
— А кто же ты тогда?
— Волк.
Он вдруг понял, что необычно: ему не доводилось слышать голос собратьев, раздающийся сверху. «Создатель! Это ты говоришь со мной?»
— Волк?! Тр-ррррррр!.. — Создатель разразился длинной трелью, в которой волк почему-то угадал изощренное, но веселое ругательство.
Видимо, это все-таки был не Создатель.
— Раз ты волк, то иди за ним.
— За кем?
— За ним, за этим чудовищем.
— Для чего?
— Вместе станете выть на луну, тр-рррррр… Это шутка. На самом деле, в любом другом месте тебя ждет то, что мы называем «облетели перышки».
— Уход? Он ждет меня по-любому. — Волк поразмыслил. — А тебя?
— Нет. С ним ты спасешься Если он тебя не съест по дороге, тр-ррррррр… Это тоже шутка. Он благородный. Беги, да побыстрее, бульмастифф!
— Волк.
— Какой ты волк, посмотри на себя. Вон, в реку загляни. Да куда ты пошел к воде, это опять шутка. Ну, серьезное племя, как с вами разговаривать… Беги быстрее, сейчас здесь будут кошка на кошке, и все побольше тебя. Думаешь, он зря к горам наярился?
— А кто ты?
— Я единственный и лучший в этих краях, а для тебя так вообще лучший на свете попугай- переводчик.
— Шутка?
— Тр-ррррррр!!! Правда, дурррак! Ну, быстрей, быстрей, уноси лапы, к горам, к горам!..
А горы, казалось, догнать невозможно.
Тигр был чересчур горд, чтобы спешить. Он направлял себя мягко и плавно, презирая все опасности всех миров. Это не значит, что он не был осмотрителен.
Волка он пропустил вперед и внезапно возник за спиной.
— Не оборачивайся! — услышал волк тот же голос. — Продолжай движение.
Следом раздался приглушенный рык, ему ответил другой такой же.
Волк почувствовал, что бежит над пропастью, пропасть слева и справа. Воля его ушла в лапы, целиком, и в кончик носа. На самом деле он всего лишь шел по песку.
— Эх, любят они афоризмы! — услыхал волк тот же голос. — Я сказал ему: суть одиночества в том, что нельзя делиться слабостью, но можно поделиться силой. Краснословы! Когда-нибудь это их подведет.
Рык повторился, и снова последовал ответ.
— Он спрашивает, почему ты здесь.
— Потому что…
— Я и сам мог бы ответить, но решил перевести тебе вопрос.
С третьего раза волк различил иной тембр двух рычаний.
— Что ты ему сказал?
— Тр-ррр… Ничего предосудительного. Я сказал, что тебя выгнали из племени. Что-то не так?
Волк опустил голову и ускорил шаг. Поступь Одинокого Воина оставалась бесшумной.
Зато переводчик рычал и стрекотал крыльями вовсю.
— Его тоже выгнали из клана. Я-то об этом знал, но захотелось убедиться. Вы два изгнанника, и куда же вам скрыться, где продолжить жизнь, как прославиться, ради чего еще дерутся волки и кошки, только ради славы, за которую и приличного пшена не купишь!
— А за что его выгнали?
— Какого-то тигренка обидели… Тр-ррррррр! По представлениям этих ненормальных, он должен был тут же отомстить, а он вспомнил, что обидчик-леопард полномочный посланник другого клана… Так сказать, неуместное проявление коллективизма, недостойное Одинокого Воина.
Рассвет.
Утро застало их среди больших белых камней, каждый из которых скрывал из виду двух изгнанников вместе. Солнце не выбралось из-за гор, но лучи опережали его, новый день все-таки пришел, а волк находился в прежнем мире.
Нет, его мир, конечно, изменился, до неузнаваемости, однако уход не состоялся, ни собратья, ни враги не вышвырнули его в неизвестность.
— Не люблю утро, — возвестил попугай. — Это его слова, не мои. Я-то утро обожаю, куда полезней, чем ночь.
— Где мы? — спросил волк.
— Не могу утверждать, что здесь территория полета, то есть наша территория, нашей логичной расы, сравнивая с вами, покорителями земель. Здесь ничейная территория. Никому не нужны эти камни, которые очень скоро раскалятся и станут
обжигать вам бока. Здесь будет сухо и совсем, совсем некомфортно. Нам, летающим наблюдателям, беспристрастным посредникам ни к чему такая земля. Безгнездная пустошь тянется на многие и многие…
Краткий, но выразительный рык прервал трель-тираду.
— Заткнись… — перевел попугай. — Это он мне сказал. Ты ни при чем. Так что между вами пока нет конфликта, не нервничай.
Рычание и лай раздались одновременно.
— Тр-ррррр!.. Вы оба хотите знать, что ждет вас в горах и можно ли через них перебраться. А зачем?
Волк и тигр впервые посмотрели друг на друга.
— Молчите? — издевательски пролаял, а затем прорычал попугай. — Кстати, бульмастифф, давно хотел спросить кого-то из ваших, кто очутился на краю, а потому не будет врать. Для чего вы придумали такое усложнение своей речи? Какой враг рода попугаев предложил иметь дневной и ночной диалекты?
— Днем мы лаем, а ночью воем.
— Я имею представление, спасибо. Но для чего?
— Так повелось.
— Прекрасный ответ! Глубоко разумный! Заткнись… Ой, это опять мне.
Одинокий Воин встал на задние лапы, широко потянулся… Волк еще раз поразился, какой же он огромный и вместе с тем грациозный. Одинокий Воин опустился в походную стойку, изогнул спину, приподнял загривок и решительно устремился к горам.
А мы сражались с ними… Как же мы устояли? Волк проглотил слово «мы», оно более не принадлежало ему, как и былое имя.
— Эй, бульмастифф!
— Я не бульмастифф, — ответил он злобно, по-волчьи.
И дальше… Возможно, вы знаете эту историю. Да, разумеется, вы не ошиблись: дальше они пошли вместе.
