ЛИ В ОПАСНОСТИ
Машина Брюса Вейна остановилась у его дома через двадцать минут.
- Прошу, - открывая дверцу, попросил хозяин дома.
Сонный Альфред появился на крыльце.
- Но, сэр, уже так поздно? — вырвалось у него.
- Я знаю, но мне не нужно об этом напоминать, - сказал ему Брюс Вейн с мальчишеским самолюбием.
- Вы не один?
- Тебя это удивляет? - с недоумением поинтересовался Брюс Вейн.
- Я беспокоюсь, что... - начал было Альфред.
- Если ты насчет ужина, - остановил его он, - то не стоит. Лучше разожги камин. Эйприл, так зовут мою гостью, попала под дождь, так что ей нужно как следует обсохнуть, да и согреться было бы нелишне.
Дом Брюса Вейна показался Эйприл слишком большим для одного человека.
- Об этом вы, Эйприл, говорите мне не первая. Но дело в том, что так уж получается в жизни, а изменить что-либо пока не было возможно.
В этот вечер молодые люди вели разговоры на разные темы, но даже не касались той, которой посвятили почти весь день. Им хотелось побольше узнать друг о друге, а потому каждый из них поделился своими планами на ближайшее будущее, а также не забыли вспомнить кое-что из прошлого.
Когда Брюс Вейн рассказал о своей семье, о родителях, которые были убиты у него на глазах, когда он был еще совсем ребенком, Эйприл хотелось прижать его к себе и пожалеть, словно маленького мальчика, лишенного материнского тепла и ласки.
Она понимала, что он рано повзрослел и потому ему некогда было заниматься всякими глупостями, которые зачастую позволяют себе нынешние подростки. Она узнала, как он много работал, прежде, чем его компания достигла определенного уровня, и как нелегко при современных условиях рыночных отношений и конкуренции, которая становится жестче из года в год, сохранить то, что уже имеешь, и постоянно развиваться.
- Брюс, - обратилась она к нему, - как вы думаете, мы сможем разделаться с Джоном Смолом?
- Не будем об этом... От одного только упоминания этого имени у меня портится настроение, а мне бы хотелось лечь спать с тем впечатлением, которое у меня осталось после сегодняшнего ужина.
В комнату, где находились Эйприл и Брюс Вейн, беззвучно вошел Альфред и, лишь только он начал говорить, от испуга девушка дернулась, что, естественно, не могло понравиться молодому хозяину.
- Гостевая комната готова, - сообщил Альфред.
- Благодарю, только в следующий раз, когда ты захочешь сказать о чем-либо, постарайся сначала дать о себе знать, а уже потом, чтобы случайно кто-нибудь не стал заикой, говори о чем хочешь.
- Хорошо, сэр.
Эйприл встала с кресла, где она сидела закутанная в шерстяной плед и попросила у Брюса:
- Проведите меня, я хочу отдохнуть.
Несмотря на то, что, как показалось ему,
время пролетело так быстро, что он еще не успел насытиться общением с девушкой, которая ему очень нравилась, Брюс все же встал. Пропуская Эйприл вперед, он показывал ей дорогу.
- Ваша комната еще дальше, - заметил он, когда Эйприл остановилась у одной из дверей, которых было несколько в коридоре.
Наконец, пройдя еще несколько метров, он сказал:
- Это здесь.
Эйприл взялась рукой за ручку двери.
- Погодите! - остановил ее он, наблюдая, как она медленно стала надавливать на нее. - Еще минуту.
Девушка улыбнулась и, робея, опустила глаза. Он наклонил к ее лицу свою голову и поцеловал ее в щеку, пытаясь прижать к себе. Сама не зная почему, девушка повернулась и, толкнув дверь, скрылась в темноте комнаты.
Еще несколько минут Брюс молча стоял у двери, надеясь, что та вдруг откроется и его позовут войти.
«Я многого хочу от нее, — подумал Брюс Вейн, - она милая, хорошая, умная девушка... Она мне так нравится... Но, видно, я напрасно здесь торчу... Пожалуй, пойду, а то мне бы не хотелось ее ничем разочаровывать» .
Эйприл слышала, как удалялись шаги хозяина дома, уже лежа в постели. Сон не шел, а потому, не включая света, она молча наслаждалась прелестью ночи, которая врывалась в комнату через открытое окно.
Она видела звездное небо и, заметив падающую звезду, вдруг на всякий случай загадала желание, хотя зачастую не доверяла этим приметам.
В ней зарождалось новое чувство, которое было ей незнакомо до этого времени. От него хотелось радоваться жизни и не думать о трудностях. Ей показалось, что она может взлететь высоко в небо, к звездам, чтобы рассказать им о своем новом чувстве, которое вызывал у нее Брюс Вейн.
- Брюс, - тихо-тихо произнесла она вслух.
С мыслями о нем Эйприл уснула.
Застав Ли в своем кабинете, Джон Смол был взбешен. Проходя по коридору, он заметил тоненький лучик света, который выбивался из приоткрытой двери. Сначала он подумал, что сам забыл выключить лампу, но, подойдя ближе, услышал шорох и резко дернул за ручку.
- Ли?! - удивился Джон Смол. - Что ты здесь делаешь?
Девушка стояла у стола и перебирала какие-то документы, поэтому отнекиваться или выдумывать оправдание она посчитала лишним.
- А разве не видно? Пытаюсь понять, каким образом у вас появляются из ниоткуда деньги и во что они превращаются, - резко заявила Ли, ожидая бурной реакции со стороны ее родственника.
Тот, подавляя в себе тот пожар, который возник у него вначале, сменил гнев на милость.
- Но, если бы ты только попросила меня ввести тебя в курс дел, я сам бы сделал это с радостью, так как у меня нет прямого наследника по мужской линии, но есть наследница, которая, как я вижу, унасле довала мою деловую хватку.
- Вы бы сделали это? — с недоверием спросила Ли.
- Конечно!
- И рассказали бы, как собирались посадить в дерьмо Брюса Вейна? - глядя пристально в глаза Джону Смолу, поинтересовалась девушка.
- Но с чего ты это взяла?!
Джон Смол подошел к столу и движением руки отстранил Ли от бумаг, лежащих перед ней на столе. Девушка отошла в сторону.
- Давай поговорим, - предложил ей отец спокойным и ровным голосом, усаживаясь за письменный стол в кожаное кресло.
Девушка села в такое же кресло, но с другой стороны стола.
- Кто возражает? — вырвалось у нее. - Поговорим.
- Так вот, мы - одна семья и не должны ссориться и враждовать между собой. Я долго ждал того момента, когда ты будешь жить со мной и я научу тебя...
- Чему?.. Чему научу?.. Обманывать и лицемерить? Воровать и убивать? Этому? Или же считать грязные деньги, от которых пахнет дерьмом? Нет уж, спасибо, меня не этому учили с детства, а переучиваться, скажу вам, поздно...
- Заткнись! - бросил ей в лицо Джон Смол, который так весь и почернел от злости. - Ты, маленькая дрянь, еще не знаешь, кто я и чего я стою в этой жизни. Кем я был, когда жил с твоей матерью? Жалким
