Путь Волшебника

хочет у вас что-то отнять.

— Но становясь дающим, эго начинает избавляться от этих страхов, во всяком случае, они его терзают не так, как раньше. Проблема, которая доставляла столько неприятностей, оказывается решенной. Однако здесь есть и нечто более глубокое, работа чего не проходит даром. Даяние соединяет двух людей — дающего и получателя. Эта связь рождает новое ощущение общности, не пассивной общности ребенка со своей матерью, которая автоматически вытекает из акта его рождения, но активной общности с кем-то, кто сумеет сделать вас счастливым.

— Даяние созидательно. Оно полностью переворачивает представления эго. До рождения дающего важнее всего представляется необходимость защититься от потерь. От потерь денег и всего, чем вы владеете, но также и от утраты своего имиджа, собственной значимости. Теперь же человек добровольно чем-то поделился, и он не ощущает это как потерю. Наоборот, при этом эго испытывает удовольствие. И как ни странно, оно совсем не похоже на удовольствие получать.

— Любовь входит в сердце — вот в чем разница, задумчиво произнес Галахад,

— Да, — ответил Мерлин, — Пока эго преследует свои интересы, оно не знает любви. Оно может испытывать большое удовольствие, удовлетворение или привязанность. Эти чувства иногда называют любовью, но любовь по своей природе бескорыстна, и только бескорыстный поступок может привести к рождению любви. Даяние не ограничивается деньгами или вещами, переданными другому. Даяние — это также служение, отдача себя, преданность, дарение любви в чистом виде.

— И поэтому рождение дающего ощущается как нечто новое, освобождающее. Даже если эго все еще доминирует, оно начинает замечать не только себя. Большинство людей научаются удовольствию отдавать еще маленькими детьми, когда родители учат их делиться с другими детьми. Но настоящее рождение дающего может прийти значительно позже. Пока вы отдаете только потому, что вам советуют это сделать, или потому, что вы считаете это правильным, вы не получаете настоящего удовольствия от этого акта. Даяние должно быть спонтанным, возникающим из ощущения 'Это то, что я хочу сделать', а не 'Это то, что мне лучше сделать'.

— Если человек начинает отдавать, это признак того, что эго умирает? — спросил Персиваль.

Мерлин нахмурился.

— С точки зрения алхимии, это не смерть. Ничто не погибает на пути к Граалю. Это старое представление о смерти эго предполагает, что существуют вещи, за которые Бог вас судит.

— Но вы только что говорили, что эго неспособно любить и что оно руководит нашими поступками, — возразил Персиваль. — Не является ли это частью Божьего замысла?

— Божий замысел относительно вас состоит в том, чтобы вы нашли себя, — сказал Мерлин. — Вы не предназначены просто для достижения какой-то определенной цели. Если вы хотите исследовать, хорошо ли быть эгоистичным, невежественным, жестоким, жить без всякой веры, Бог разрешает вам все эти эксперименты. А почему бы и нет? Раз вы не судимы, ни один из ваших поступков не может быть в глазах Бога ни плохим, ни хорошим.

— Но это ужасно, — сказал Галахад. — Вы хотите сказать, что святой и убийца равны?

— Они равны, если святой и грешник — это всего лишь маски, которые вы надели, — ответил Мерлин.

— Святой в этой жизни может быть грешником в другой, а сегодняшний грешник может научиться, как стать святым завтра. В глазах Бога все эти роли — иллюзия. Я не хочу сказать, что вы должны это проверить на себе. Вы попросили меня указать вам путь, и я хочу показать вам, что стоит за этим путем.

Пятая ступень — рождение ищущего

— В течение долгого времени эго получало все, что попадалось на его пути, — продолжал Мерлин. — Все другие соображения перевешивало одно: что хорошо для меня? Реальным казался только ограниченный, присущий именно ему взгляд на мир. И это естественно. Как я уже говорил, задача этого относительного мира состоит только в том, чтобы научить вас индивидуальности. Но индивидуальность в конечном счете начинает раскрываться и расширять свои горизонты. Нетрудно догадаться, что данная человеку свободная воля должна была бы только потакать все большему и большему разрастанию эгоизма. Если бы неспособное любить и всем заправляющее эго было единственным, чего должен достичь человек в этом мире, тогда, может быть, это и стало бы вашей участью, но алхимия работает незаметно, в невидимых изгибах вашей души.

— Со временем дающий поднимается на следующую ступеньку, туда, где находится ищущий. На этом этапе ваше старое, знакомое отношение к своему эго уходит в сторону. Ощущение своего «я» начинает расширяться. Теперь человек жаждет духовного опыта, ощущения источника любви и удовлетворения, каких не может подарить даже самая сильная любовь другого человека. Опять это полное изменение направления вызывает потрясение. Дающий — в лучшем случае филантроп. Он начинает с того, что делится с семьей и друзьями тем, что имеет, потом переходит к благотворительности, но в конце концов дух дающего перестает удовлетворяться этим и стремится принести пользу всему человечеству.

— Но можете ли вы действительно что-то дать кому-нибудь еще в этом мире? Этот вопрос подводит нас к границе индивидуальности — на этот вопрос может ответить только святой. Так что вполне естественно, что на стадии дающего возникают вопросы, не находящие ответов. Таким образом подготавливается путь к новому рождению. Дающий, который хотел обнять весь мир, вдруг обнаруживает, что мир больше не является для него источником удовлетворения. То, что раньше приносило удовольствие, начинает казаться мелким, неинтересным. В частности, потребность эго в самоутверждении и признании его значимости перестает быть источником удовлетворения. Появляется настоятельное желание увидеть лик Господа, жить среди света, испытать молчание чистого осознания: зарождение ищущего может найти самое разное проявление.

— Но общим для всех ищущих является ощущение, что материальный мир вряд ли является местом, где их желания могут быть удовлетворены. Почему это так? Разве Бог не живет повсюду, разве в мельчайшей песчинке не обитает дух? И да и нет. Бог может быть повсюду, но, если вы не видите этого, значит, вы недостаточно хороши. Ищущий ищет для того, чтобы увидеть.

— Я думаю, именно на этом этапе начинается поиск Грааля, — сказал Галахад.

— Для некоторых смертных Грааль действительно становится в это время символом более глубоких внутренних потребностей, — ответил Мерлин, — но каждая предыдущая ступень — это тоже поиск, даже утрата невинности. Вам, смертным, присуще разделение этой реальности на хорошее и плохое, святое и грешное, угодное и неугодное Богу, тогда как на самом деле вся жизнь — это один божественный поток. Жизнь движется вперед благодаря единственному импульсу — стремлению обладать полными знаниями и получить полное удовлетворение.

— Но в каком-то смысле ты прав. С рождением ищущего нам в первый раз удается назвать желание, которое до сих пор оставалось неопределенным. Будет ли этим именем Бог, Грааль, Всевышний или дух — это не имеет значения. Все они говорят о новой, глубоко прочувствованной потребности вырваться из тех границ, которые налагает на нас время и пространство. Ваша сущность безгранична. Вы рождены для жизни, не знающей границ. Мир кажется ограниченным временем и пространством, но это только видимость.

— Почему же мы обманываемся этой видимостью? — спросил Персиваль.

— Вселенная не скрыта ни от кого из вас, — ответил Мерлин. — Вас никто не обманывает. Видимость ограничений возникает потому, что этот мир служит школой, местом обучения. И основное правило заключается в том, что такими, какими вы видите себя, вы видите весь мир. Если вы видите себя несчастным, презренным, то одно это не позволяет вам увидеть Бога. Вы можете говорить, что вы хотите увидеть Бога, но в то же время вы не хотите расставаться с подобными суждениями о себе.

— Так что Бог держится в стороне, — с грустью заметил Галахад. — И поиску Грааля никогда не будет конца. Мерлин посмотрел на него с симпатией.

— Дух, даже если бы и хотел, не может держаться в стороне, потому что все есть дух. Вы не найдете