большой опыт!
При появлении официанта с коктейлями ответ замер на губах Лукаса. Он дождался ухода официанта и отбил подачу.
– Хотя ты сама, Рыжик, далеко не безукоризненно обращаешься с мужчинами, ты все равно оставляешь за собой право выносить суждения?
Можно было предвидеть, что он бросит ей в лицо встречное обвинение.
– Я не использую мужчин таким образом, как ты используешь женщин. Ты, Лукас, заботишься о них не больше, чем о своей машине, – осуждающе вздохнула она. А он еще шире заулыбался.
– О, напротив. В машине я вижу произведение искусства и соответственно отношусь к ней, – уточнил он, а Меган тотчас ощетинилась.
Из всей хамской мужской фразеологии это был перл!
– Женщина – больше чем тело, созданное для восхищения и украшения! – с презрением в голосе заявила она и поймала в его глазах огонек, открывший ей, что Лукас нарочно бросил приманку. На которую она с готовностью клюнула. Теперь он наблюдал, как она успокаивалась.
– Не правда ли, тебе хотелось бы командовать простым движением подбородка?
Он был увертлив, как змея, и слишком хорошо знал ее!
– Это не меняет того факта, что твоя репутация не внушает к тебе доверия.
– Я не несу ответственности за то, что предпочитают писать газеты и чему предпочитаешь верить ты, – спокойно заметил Лукас, потягивая коктейль.
– Значит, сообщения о твоих достоинствах сильно преувеличены? – бросила она вызов. В голубых глазах снова заплясали дьявольские огоньки.
– Как я могу ответить, не показавшись хвастуном? Позволь только сказать, что, когда я хочу женщину, она тут же начинает мурлыкать, как кошка.
Хотя Меган и чертовски хорошо знала, что он дразнит ее, дрожь пробежала по позвоночнику. И вовсе не от отвращения. Просто у Лукаса такая манера говорить и действовать, от которой в чувствах ее начинается полная неразбериха. Меган попробовала свой коктейль и лишь потом попыталась ответить.
– Только не забывай, что у кошек, которые мурлыкают, есть когти. Когда-нибудь они расцарапают тебя. – И как бы ей хотелось при этом присутствовать!
– Что-то подсказывает мне, что, когда наступит такой день, я напрасно буду искать у тебя утешения, – с лукавой усмешкой заметил он.
Меган уже открыла рот, чтобы выразить согласие, как вежливое покашливание объявило об очередном появлении официанта.
– Не хотите ли, сэр, сделать заказ?
Лукас вскинул бровь и, взяв меню, посмотрел на нее.
– Заказать тебе тоже? – спросил он. Меган кивнула. Обычно она предпочитала заказывать сама. Но теперь ей представлялось интересным посмотреть, что выберет Лукас. Он отбарабанил перечень блюд на французском – как они назывались в меню, – и через минуту официант исчез так же тихо, как и появился.
Сцена невольно произвела на Меган впечатление. Он все делал так естественно, что вызывал уважение у персонала, который уже давно ничему не удивлялся.
– Ты всегда заказываешь для своих приглашенных? – Она не могла поверить, что женщинам нравится, если их лишают возможности самим выбирать блюда.
– Только когда они просят об этом. – Лукас откинулся на спинку стула, чтобы лучше видеть ее. – Я ни в какой форме не оказываю на женщин давления.
Она с удовольствием выслушала его заявление. По правде говоря, она и не думала, что в нем есть наклонности деспота. Впрочем, это не остановило Меган от очередной атаки.
– Я подумала, может быть, ты боишься, что я выберу чересчур дорогие блюда.
– Хочешь заказать? – бросил он вызов. Она на секунду опустила глаза, изучая свой бокал, а потом снова встретилась с ним взглядом: она смотрела на него с веселым простодушием.
– Признаюсь, было такое искушение. Но потом я решила, что если заболею, то больше будет вреда мне, чем твоему кошельку. Так что, если ты заказал устрицы, копченого лосося или икру, их унесут назад, потому что я этого не люблю, – беззаботно сообщила она, сделав глоток коктейля.
Он посмотрел на нее, и в его улыбке, несомненно, светилась нежность.
– Я рад, что ты покончила с привычкой себе вредить, чтоб другому досадить. Можешь расслабиться, Меган. Я, кажется, помню, что ты всегда любила рыбу, поэтому я заказал дуврский палтус.
Меган вздохнула. Если она и замечала его недостатки, то их список оказался совсем коротким!
– Ты очень хорошо говоришь по-французски.
– У меня была хорошая учительница. – Лицо его стало мягче. – Да, женщина. Но совсем не в том смысле, в каком ты думаешь. Мать у меня наполовину француженка, и она настояла, чтобы я еще ребенком учил оба языка. Потом я проводил каникулы у ее матери, моей бабушки, и там мне разрешалось говорить только по-французски. К счастью, мне это легко давалось. А когда я вырос, то обнаружилось, что у меня способности к языкам. Что пригодилось, когда мы распространили наш рынок сбыта на всю Европу.
Меган слушала его с искренним интересом, смутно припоминая очень элегантную женщину, которая иногда заходила за Лукасом, проводившим время у них.
– По-моему, я помню твою мать. Она была очень красивая.
– Она и сейчас красивая. Только волосы поседели.
– Я припоминаю, что твои родители уехали вскоре после тебя. Отец у тебя какой-то ученый. – Ее знания о семьях друзей и подруг в те времена, как у большинства детей, были в лучшем случае отрывочными.
– Отец был химик-исследователь. Очень засекреченный. Он умер несколько лет назад, и мать решила вернуться во Францию. По работе мне регулярно приходится ездить за границу. Поэтому сейчас я вижу мать чаще, чем раньше. Она счастлива, но тоскует без папы. У них был хороший брак. Я завидую им в этом.
Меган отметила, с какой нежностью он говорил о них, и сердце у нее заныло. На краткий миг она увидела себя в таком браке, о котором он рассказывал. Увидела себя любящей и любимой. С детьми. И как они вместе весело смеются. Очень долго она не разрешала себе думать о подобных вещах. И сейчас так остро ощутила их недостижимость, что захотелось плакать. Она сжала губы и с трудом сморгнула с глаз предательскую влагу. На такие бессмысленные мечты у нее нет времени. Они не соответствуют фактам. А она должна смотреть фактам в лицо. Холодным, жестким, беспощадным фактам. И силой воли заставлять себя поступать правильно.
Эта же неукротимая сила позволила ей с улыбкой поднять бокал.
– Тост. За счастливые семьи! – вскинув голову, объявила она и выпила до дна то, что оставалось в бокале.
Лукас последовал ее примеру, но на лице его читалось сомнение.
– А я думал, что ты не веришь в такие вещи.
Меган изучала свой пустой бокал. Она ясно помнила их разговор в первый вечер.
– Безусловно, я верю в счастливые семьи. Но у других людей. Я намерена остаться независимой.
– Чтобы не иметь обузы?
– Не надо так – осуждающе… – Легкая улыбка тронула ее губы. – Ты тоже еще не обременен семьей, а ты старше меня! – беспечно воскликнула она. Хотя при упоминании о семье у нее всегда кошки скребли на душе.
– Я уже говорил тебе, что еще не нашел мою женщину, – спокойно возразил Лукас.
Меган фыркнула, что совсем не подобало леди.
– Потому что и не пытаешься! Ох, Лукас, ну не ждешь же ты, что я поверю в твою романтичность?
– Я уже предупреждал тебя: не торопись с выводами на мой счет. – Голубые глаза изучали ее.
– Да, но любовь… – Голос Меган прозвучал скептически.
– Любовь, как известно, сдвигает горы.
– Как динамит! – моментально пошутила она. Но он остался серьезным.
