встретится другой мужчина, – беззаботно бросила она и ушла.
В коридоре Меган прислонилась к стене. Оправдалась старинная мудрость: можно взять все, что хочется, но надо быть готовым заплатить за это. Она расплачивалась за прошедшую ночь. Нельзя было оставаться. Но ей хотелось украсть еще немного времени. А теперь она до конца дней будет помнить, что разрушила самое прекрасное – любовь Лукаса.
Меган оттолкнулась от стены и с гнетущим чувством вины побрела в свою комнату. Плюхнувшись на стул перед туалетным столиком, она прижалась головой к рукам. В какой ужасный хаос превратилась ее жизнь. В течение нескольких дней она нарушила все свои правила. Казалось, ей знакома боль сердца. Но ничто не шло в сравнение с тем, что Меган переживала сейчас.
Слезы бежали по щекам, но она смахнула их и заставила себя встать. Нет времени предаваться горю. Через несколько часов придется снова встретиться с Лукасом. На лице не должно быть никаких следов страдания. Это Меган твердо решила. Просто надо повторять и повторять, что она поступила правильно. Она предоставила ему свободу найти другую женщину, которая сможет дать ему все, чего он хочет. Чего он заслуживает. Ведь он добрый, любящий, благородный человек. Ему просто не повезло, что он влюбился в особу, которая, хотя и не по своей вине, лишила бы его самого ценного дара – собственной семьи.
Было почти полдесятого, когда Меган спустилась к завтраку. Она долго стояла под душем, чтобы прийти в себя. Потом надела желтовато-коричневые брюки и зеленую шелковую блузку. Кроме того, она решила воспользоваться гримом, чтобы придать лицу столь необходимые краски. Из зеркала на нее смотрел настоящий призрак. И она чувствовала себя так же – как призрак, вычеркнутый из жизни. Дух был сломлен, и душа пуста. У Меган возникло ощущение, что ее совсем не трудно раздавить окончательно.
Она надеялась, что в кухне никого не будет. Но когда открыла дверь, то обнаружила там Лукаса. Он сидел за столом, задумавшись над чашкой кофе. Инстинктивно ей захотелось тут же закрыть дверь и бежать. Сердце болезненно сжалось. Но она подавила страх. Она не трусиха и сделала выбор. Она не собирается отступать, поэтому чем раньше она привыкнет встречаться с Лукасом, тем раньше укрепит свои защитные барьеры. Наступит день, и она даже будет способна смотреть на него, не страдая от глубокого чувства утраты.
Он еще не заметил, что она стоит на пороге. И Меган поймала себя на том, что рассматривает его макушку. Какой забавно уязвимой эта макушка казалась с высоты… Меган так и подмывало подойти и ласково запустить пальцы в шелковистые пряди. Но нельзя себе позволять такого. Невольные знаки нежности строжайше запрещены. Ведь она должна скрывать от него свои чувства. Нельзя давать ему ни малейшего повода для подозрений, что она лжет.
Она стояла очень тихо, но, должно быть, все же произвела легкий шум. Лукас вдруг огляделся и краем глаза из-под ресниц заметил ее. И к ее величайшему изумлению – потому что этого Меган меньше всего ждала, – улыбнулся. Эта его улыбка словно солнцем осветила окоченевшую душу. Такая простая и такая красивая. Но Меган не могла бы сейчас заговорить, даже если бы от этого зависела ее жизнь.
– Доброе утро. Брак со мной все еще не представляет для тебя интереса? Нет? А как насчет чашки кофе? У тебя такой вид, что тебе не помешало бы подкрепиться.
Меган подошла к ближайшему стулу и рухнула на сиденье. Ее сбило с ног его обескураживающее поведение.
– Ч-ч-что? – с трудом пролепетала она.
Лукас криво улыбнулся, налил из кофейника, стоявшего на столе, в чашку кофе и поставил перед ней. Она таращилась на чашку, словно ожидая, что та сейчас взорвется. Утратив душевное равновесие, Меган абсолютно не понимала, что же происходит.
Лукас вел себя так, будто для него не составило труда привести в порядок мысли. Он заговорил спокойным тоном, точно они обсуждали погоду.
– Полагаю, ты понимаешь, что ты единственная женщина, на которой я когда-нибудь женюсь? – мягко проговорил он.
Меган, не веря своим глазам и ушам, уставилась на него. Как он мог такое сказать? Ведь они уже прошли через это объяснение.
– Ты найдешь другую женщину, – тихо выдохнула она и снова перевела невидящий взгляд на чашку.
– Или ты, Рыжик, или никто, – упрямо повторил Лукас.
Живот свело. Она посмотрела на него. Глаза ее сверкали от злости и безмерной муки.
– Зачем ты это говоришь? Я думала… – Слова болезненно застряли в горле.
Лукас удобно откинулся на спинку стула, не сводя с нее проницательного взгляда.
– Ты думала, что все кончено? К несчастью для тебя, у меня хорошая память.
Меган казалось, что невозможно ускользнуть от его взгляда. Словно попавший в свет автомобильной фары кролик, она сидела и ждала удара.
– И что же ты помнишь? – спросила она, понимая, что захвачена врасплох и попалась в ловушку. Но не сознавала, что эта мысль отражается в ее глазах.
А Лукас все видел. Он стиснул зубы. Потом вздохнул и встал. Обошел стол и остановился позади нее, упершись руками в спинку стула. Меган тут же вся напряглась. Она обнаружила, что разрывается между двумя чувствами. Нежеланием, чтобы он касался ее, и отчаянием, что он и не дотронется до нее. Кожа начала гореть, отражая жар, идущий от него. Она вздрогнула. Его близость возбуждала каждый нерв, и легкое покалывание пробежало по всему телу. Ей хотелось откинуться назад и прижаться к нему. Закрыть глаза и вдыхать его. Господи, спаси – она в беде!
Голос Лукаса ворвался в ее спутавшиеся мысли.
– Я помню, что ты сказала после свидания в тот вечер, когда я приехал сюда. Ты только что порвала с человеком, заявив, что он не любит тебя. Но даже если он сегодня любит, то завтра разлюбит. Звучит знакомо – разве нет? – мягко спросил он.
Меган закрыла глаза. Она тоже хорошо помнила эти слова и понимала, какую сделала огромную ошибку. Ей и в голову не приходило, что Лукас сложит два и два и получит ответ. Она забыла, какой он опасный мужчина.
– Это ничего не значит, – вяло возразила она.
– Тогда почему ты так дрожишь? – Он переместил руки со спинки стула на ее плечи и начал ритмическими движениями больших пальцев поглаживать их: к шее – к руке, к шее – к руке. И будто пламя вспыхнуло на коже.
– Ммм, мне холодно, – солгала она – и тут же пожалела. Лучше бы ей промолчать, ведь он понимал, что она горит. Он прекрасно знал, что делают с ней его прикосновения.
– Ага, по-моему, ты боишься, Рыжик. Боишься, что я узнаю какую-то тайну. И тебе надо бояться. Потому что я не отстану. Я никогда не брошу тебя, – хрипло проговорил он, склонился и поцеловал ее в макушку.
Меган вздрогнула от смеси удовольствия и паники и быстро дернулась в сторону.
– Но ты должен! – отрывисто выкрикнула она, вскакивая из-за стола. Ноги подкашивались, но она повернулась к нему лицом. Он без всякого выражения смотрел на нее, готовый бороться так долго, как это потребуется для победы.
– Почему?
– Потому! – закричала она. Потом, встревоженная яростью, бушевавшей в ней, перевела дыхание, подошла к раковине и вцепилась в ее край, мрачная как смерть. – Лукас, ты должен позволить мне уйти. Ох, ну почему ты не такой, как другие мужчины? Они уходят, даже не задумываясь.
– Я не такой, как другие мужчины. Ведь я мужчина, который любит тебя, – просто объяснил он.
– Этого недостаточно. – Костяшки пальцев побелели от напряжения.
– Недостаточно для чего? – спокойно спросил он.
Меган судорожно втянула воздух.
– Для того, чтобы я перестала ненавидеть себя, – ответила она, выпрямила спину и отвернулась. – Вот почему ты должен отступиться. Мы оба знаем, что ты можешь положить меня на обе лопатки, заставить сдаться. Но все равно я буду ненавидеть себя. Я прошу тебя, давай закончим с этим.
Лукас стоял и, ни слова не говоря, наблюдал за ней. У нее возникло опасение, что она вот-вот закричит. Наконец он вздохнул.
