– Шшш. – Ник не хотел, чтобы Элси их услышала. – Отойдем в сторонку, нам надо поговорить.
Холли рывком высвободила плечо.
– Для этого незачем тащить меня куда-то! – Таким она Ника еще не видела и не хотела бы видеть никогда. – Да что с тобой? Говори здесь.
– Поговорите потом, – распорядилась Элси. – Вон идет съемочная группа.
Ник обернулся. Сквозь толпу пробирались люди с камерами и микрофонами. Он наклонился к Холли и сквозь стиснутые зубы сказал:
– Эта телевизионная затея не к добру. Пойдем отсюда, иначе ты потом об этом пожалеешь.
Он ей угрожает?! Холли почувствовала, как кровь отлила от ее лица.
Заметив это, Ник похолодел. О Боже, он ее напугал. Но ведь необходимо дать ей понять, что здесь не все ладно.
– Послушай! – Он чуть было не схватил ее снова за плечо, но вовремя спохватился. – Нам надо смыться отсюда. Тебя, по-моему, подставляют.
Подставляют? Что он хочет этим сказать? Но тревога, написанная на его лице, нотки отчаяния, звучавшие в голосе, помогли ей понять истинное значение этого слова. Он, выходит, не угрожал ей, а старался лишь оградить ее от какой-то опасности. Но от какой?
Она повернулась к Элси.
– Может, лучше отложить…
Ее прервало на полуслове появление двух молодых людей с деревянными ящиками в руках. Впереди них шагала женщина, выкрикивавшая:
– Дорогу! Дайте пройти! – Молодые люди опустили ящики рядом с Холли, а женщина велела ей, указывая на ящик: – Сюда, пожалуйста!
– Минуточку… – Холли попыталась попятиться, но мешали нажимавшие со всех сторон люди. Она бросила встревоженный взгляд назад. – Ник!
– Если вы, сэр, не задействованы в дебатах между торговым комплексом и приютом, попрошу отойти назад. – Корреспондент редакции новостей с микрофоном в руке оттеснила Ника и встала перед ним. – Депутат Колби хочет выступать одновременно с мисс Веббер и превратить передачу в дебаты.
– Замечательно! – Голос Элси, словно ржавая пила, перекрыл все остальные звуки.
– Нет! – попыталась протестовать Холли. – Никто меня не предупредил!
Микрофон лягушкой подпрыгнул ко рту корреспондентки.
– Значит, вы не желаете встретиться с депутатом Колби лицом к лицу? – спросила она. Прежде чем Холли успела раскрыть рот для ответа, она увидела Чемберса, протискивающего свое толстое тело сквозь толпу.
– Еще раз здравствуйте, мисс Веббер! Вы ведь не возражаете против того, чтобы обсудить наши разногласия прилюдно? – Его маленькие глазки торжествующе блестели. У Холли сжалось сердце. Вот какая опасность ей угрожала. Против нее заговор! И почему только она не поверила Нику!
– Импровизированная дискуссия имеет массу преимуществ, – подхватила Элси. – Поднимайтесь, Холли, чтобы люди вас видели.
Что же делать? Отказаться? Отступить? Хуже этого нет ничего. Холли в растерянности взглянула на Ника и вскарабкалась на ящик. Перед ней тут же вырос микрофон. Проглотив комок, от волнения вставший в горле, она вспомнила, что неделю назад подумывала о публичном выступлении, которое предварило бы их первое мероприятие, но ведь она имела в виду нечто совсем иное. Холли выпрямилась, расправила плечи. Она, во всяком случае, выступает первой. Говори уверенно! – приказала она себе.
– Сообщение о сборе средств на расширение приюта для престарелых не оставило жителей Алленбурга равнодушными. – Колени Холли дрожали, но голос звучал громко. – Первая агитационная акция состоится в субботу шестого июня, а заключительный благотворительный банкет – тринадцатого. Алленбург позаботится о будущем своего приюта. Я уверена, что необходимую сумму в двести тысяч долларов нам удастся собрать почти на месяц раньше установленного срока.
Это было смелое высказывание, и Холли ничуть не удивилась, когда журналистка обратилась к Чемберсу:
– Как вы полагаете, депутат Чемберс, жители Алленбурга оправдают возлагаемые на них надежды?
– Мисс Веббер нельзя отказать в энтузиазме, – надулся тот, – но не о нашем городе она печется. Мы не вправе забывать о наших старых и немощных, но ведь им вполне хватает и нынешнего помещения. Проектируемая пристройка предназначается для стариков из других населенных пунктов. Так пусть там и заботятся о пожилых людях.
– Разве пристройка не принесет никакой пользы гражданам нашего города?
– Пользу нашим милым гражданам принесет новый торговый комплекс, – возвестил депутат Колби. – Благодаря ему появятся новые рабочие места, люди будут при деле. Вот что даст нам новый комплекс!
– Я работаю в приюте, – камера повернулась к говорившему из толпы, это оказалась Грейс. – Там много работы, а пристройка создаст новые вакансии.
– Я работаю в приюте уборщицей, – крикнул другой голос.
– Сюда, пожалуйста! – привлек к себе внимание оператора еще кто-то. – Я одна из приютских поварих, а моя сестра там ночная няня. Всего их пятеро, и все из нашего города. Пристройка – это не только новое помещение, это и новые виды обслуживания для всех обитателей приюта.
Холли заметила, что настроение толпы изменилось – оно сейчас против депутата Колби. Окрыленная девушка воскликнула:
– И я знаю, депутат Колби, чего в приюте никогда не будет!
– Не намерены ли вы спросить мисс Веббер, что она имеет в виду? – журналистка подстрекательски подставила микрофон Чемберсу.
– Преступности! – выкрикнула Холли, не давая Чемберсу опомниться и повернуть вопрос к своей выгоде. Микрофон снова вернулся к ней. – Пристройка к приюту не повысит преступности в нашем городе. Можно ли утверждать то же самое о новом комплексе? Если мы соберем нужную сумму, полицейским не придется тратить драгоценное время и бюджетные средства, образуемые нашими налогами, на то, чтобы ловить и задерживать воров, пьяниц и тех, кто нарушает тишину и покой рядом с приютом.
– Нет магазинным ворам! – крикнул знакомый мужской голос.
Сияя глазами, Холли кивком головы поблагодарила Ника.
– Люди со старозаветными нравственными ценностями, – раздался чей-то голос из толпы, – вот кто будет жить в приюте.
– Да, да, со старозаветными нравственными ценностями, такими, например, как беспорядочные браки, – произнес густой мужской бас, тоже хорошо знакомый Холли.
Рейнольдс! Холли охватило негодование, смешанное с презрением, но в то же время она вся внутренне сжалась от страха. Какая низость! То, что ее мать несколько раз выходила замуж, не имело никакого отношения к приютским делам, но что, если брошенный Рейнольдсом намек будет подхвачен для того, чтобы найти факты, компрометирующие Холли?
Ее мысли прервал пронзительный вопль:
– Вот она, эта девица! Пристрелить ее, и только!
Толпа замерла. Улисс Полк, с побагровевшим от натуги лицом под стать его красной клетчатой рубахе, с развевающимися седыми волосами, пробивался к телевизионщикам. В руках вопреки ожиданиям Холли он держал не револьвер, а газетный лист, в котором Холли узнала первую полосу вчерашнего выпуска «Кроникл».
– Вот она, эта девица, – повторил Улисс Полк и помахал газетой перед телекамерой. – Тут, видите, снята она со своей собакой, а там… – он ткнул узловатым пальцем в сторону самодельной трибуны, – а там она собственной персоной. Она хозяйка собаки, которая ворвалась в мой курятник и передушила всех цыплят. Такую собаку следует пристрелить!
Вечером того же дня Холли, Трина и одна из их помощниц рассадили стариков за длинные столы в зале для совещаний в методистской церкви Алленбурга. Сегодня здесь устраивался обед. В меню – домашний ростбиф, пюре из свежего картофеля, маринованная морковь, стручки фасоли с луком и ветчиной. Как ни аппетитно все это было, Холли сейчас было не до того. Разбитая, усталая, вся в мыслях о своем поражении, она бессильно рухнула на стул рядом с Ником.
