эмоций.
– Это замечательный поступок с его стороны, – пробормотала Келли, игнорируя шпильку. Она боролась с предательскими слезами, которые чуть не хлынули потоком в ответ на великодушие Джимми. Дядя оставил Келли треть своего имущества и две трети – Сисси.
– Итак, – произнес Зейн, – по закону вам полагается… сколько там? Четверть?
– Треть, – машинально поправила она с застывшим лицом, все еще стараясь подавить слезы. Меньше всего ей хотелось, чтобы Зейн увидел ее плачущей. Она потерла глаза, как будто убирая попавшую соринку.
– Треть, – повторил он, открывая рюкзак. – Треть суммы, за которую будет продан этот дом и участок – когда они будут проданы. А это может произойти не сразу. Ведь это глухое место, не каждому такое придется по душе…
Келли кивнула: она прекрасно понимала, что продажа такого маленького домишки может затянуться на месяцы, а может быть, и дольше.
– Вы получили треть разваливающегося джипа, – продолжал Зейн, выкладывая на скатерть несколько наконечников от стрел. – Треть сломанной машины, ржавой лодки и недоделанного курятника. И еще вот эту коллекцию наконечников.
Ну что же, думала Келли, вновь потирая глаза, своим насмешливым тоном Зейн пытается доказать, что наследство Джимми – сущие мелочи; но важно то, что Джимми любил эти вещи, а не то, какое именно он оставил имущество. Губы Келли дрогнули, и она прикусила их, стараясь унять дрожь.
Девушка печально уставилась на ряд наконечников, которые Зейн выкладывал на скатерть. Она не разбиралась в таких вещах.
– Даже томагавк, – продолжал Зейн, доставая из рюкзака какие-то камушки. – И несколько кристаллов кварца. Надо сказать, эти места славятся залежами кварца. У Джимми есть несколько любопытных образцов – они пригодятся, если вы увлекаетесь археологией.
Келли не интересовалась ни археологией, ни кристаллами, ни их мистическими свойствами. Ей хотелось только, чтобы из голоса Зейна исчезла насмешка, а она не чувствовала бы себя такой подавленной, глядя на все эти вещи, которые Джимми сохранил и пожелал оставить в наследство ей и маме.
– Посмотрите, – с деланным удивлением воскликнул Зейн. – Настоящий метеорит! Обнаружен на поле близ Свиного Глаза, штат Арканзас. Может быть, он на что-нибудь сгодится.
Рядом с кристаллами кварца на стол лег большой, неправильной формы черный камень, размером в половину футбольного мяча и, очевидно, тяжелый.
– Свиной Глаз? – подозрительно переспросила она, взглядом давая понять Зейну, что сейчас не расположена к шуткам.
Он поднял руку, как будто приносил присягу.
– Клянусь! Прелестное это место, Свиной Глаз. Думаю, его назвали так, чтобы янки держались оттуда подальше. Во всяком случае, перед вами метеорит Джимми. Господи, как же он гордился этим булыжником!
Внезапно Келли почувствовала страшную усталость. Зейн высмеивал любимые вещи Джимми, и это было мерзко, однако сильнее всего ранила справедливость его слов. Что же еще было любить Джиму все эти годы? Кроме маленького домика и клочка земли – ничего. Да еще эта кучка камней. Холодных, неодушевленных, равнодушных камней.
Келли не смогла сдержать тихий всхлип и поднесла руку к носу, словно во время купания наглоталась воды и теперь она беспокоила ее. Девушка сильнее сжала зубы. Нельзя давать волю слезам перед этим человеком, ни в коем случае нельзя. Она чувствовала, что Зейн вновь смотрит на нее.
– Сожалеете, что так мало досталось в наследство? – спросил он после паузы.
– Нет, – хрипло отозвалась она. – Мне жаль, что ему самому досталось так мало. Неужели это все, что он любил? Вот эта горстка камней?
Она поставила локоть на стол, подперла кулачком щеку и вновь уставилась на озеро, наблюдая, как лунный свет играет на водной глади, образовывая серебристые дорожки. Каким мирным казалось озеро по сравнению со смятением, царившим у нее в душе!
– Нет, – так же хрипло ответил Зейн. – Он любил еще и книги. Но от них вы успели избавиться.
Келли виновато опустила голову, не отводя взгляда от мерцающих на воде лунных бликов.
– А еще он любил вас, – продолжал Зейн по-прежнему хриплым голосом. – Вас и вашу мать. Он очень любил вас обеих. Хотя, как мне кажется, вы не всегда одобряли его поступки.
Келли сильнее прикусила губу: Зейн говорил правду. Они с Сисси не всегда одобряли поведение Джимми. Да и как они могли? Он совершил слишком много ошибок. И все-таки они любили Джимми. Даже в те периоды, когда их отношения прерывались из-за его запоев, они не переставали его любить.
– Знаете, он ждал от вас поддержки, – сдержанно продолжал Зейн. – Он был готов на все, только чтобы вы были счастливы.
– Тогда ему следовало прекратить пить, – ответила Келли. Господи, только бы Зейн замолчал! Келли понимала, что в противном случае она расплачется и никаких усилий не хватит, чтобы сдержать слезы.
– Вы ждали от него невозможного, – на сей раз тихо, почти шепотом заметил Зейн. – Но давайте о другом: скажите, что бы сделала ваша мать, если бы у нее были деньги? Я имею в виду – большие деньги?
Келли устала от обидных насмешек и издевательств. Она повернулась к Зейну, уже не стараясь скрыть влажный блеск в глазах.
– Она стала бы путешествовать. Но какая вам разница? Что вам за дело до нас? Мама всегда говорила, что отправилась бы путешествовать, будь у нее деньги. Но вам-то зачем это знать?
Даже если он заметил ее слезы, то не подал и виду, уставившись на нее с той же насмешливой улыбкой, что и прежде.
– И куда бы она отправилась?
– На Гавайи, – сердито проговорила Келли. – Она всегда говорит, что хотела бы побывать на Гавайях – по ее мнению, это слово звучит волшебно, как что-то сказочное… Послушайте, я очень устала. И все еще не могу опомниться после смерти дяди. Я…
Он оттолкнул свой стул и склонился над ней. На его губах внезапно появилась широкая улыбка.
– А вы? Что бы стали делать вы, если бы имели деньги? Какова ваша заветная мечта?
– Я бы стала писать, – с воодушевлением произнесла Келли. – Бросила бы учительскую работу и писала бы целыми днями.
– Писали бы? – Улыбка стала недоверчивой. – Ах, да: Джимми говорил, что вы пишете. Я позабыл об этом. Сочиняли бы детские рассказы?
– Да, – сказала она, чувствуя, как лопается ее терпение. Зейн зашел слишком далеко, и она уже не могла сдерживать гнев. – Обязательно! И уж поверьте, мои книги были бы гораздо лучше халтуры, которую клепает Фэрли Коллинз!
Реакции не последовало. Выражение его лица не изменилось – таинственное, но довольное.
– Тогда приступайте к работе, Келли, – произнес он, взяв ее за руку.
В другой его ладони лежал маленький кожаный мешочек, украшенный индейской бисерной вышивкой.
– Что это… – начала она, пытаясь отстраниться. Но он быстро перевернул ее руку ладонью вверх.
– Пишите книги, лучше, чем у Фэрли Коллинза, и пусть ваша мама укладывает багаж для путешествия в сказку, – произнес он необычайно мягким голосом. – Вы богаты, Келли. Ну, не слишком, но все-таки богаты.
Он развязал мешочек и высыпал блестящие разноцветные камешки ей на ладонь; их было так много, что они со стуком посыпались на стол.
Келли переводила глаза с камней на Зейна, одинаково изумленная и его прикосновением, и блестящим дождем, который он высыпал ей в руку.
– Что это… – вновь повторила она, недоверчиво покачивая головой.
– Алмазы, Келли, – прошептал Зейн, поддерживая ее руку обеими ладонями. – Настоящие алмазы, и не только они. Маленькое состояние.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
