…Да что случилось, Эмили? Девочка…
Закрыв лицо руками, Эмили глухо стонет.
– Ну – ну, детка, – шепчет тетушка Тилди. – Ну успокойся, выпей водички. Выпей водички, Эмили, вот так.
Эмили широко раскрывает глаза, что-то видит, снова жмурится и вся дрожа, пытается совладать с собой.
– Тетушка Тилди, тетушка Тилди, тетушка…
– Ну, хватит! – Тилди шлепает ее по руке. – Что с тобой такое?
Эмили через силу открывает глаза. Протягивает руку. Рука проходит сквозь тетушку Тилди.
– Что это тебе взбрело в голову! – кричит Тилди. – Сейчас же убери руку! Убери руку, слышишь! Эмили отпрянула, затрясла головой; золотая солнечная 'копна вся затрепетала.
– Тебя здесь нет, тетушка Тилди. Ты мне привиделась. Ты умерла!
– Тс – с, малышка.
– Тебя просто не может тут быть.
– Бог с тобой, что ты болтаешь?..
Она берет руку Эмили. Рука девушки проходит сквозь ее руку. Тетушка Тилди вдруг вскакивает, топает ногой.
– Вон что, вон что! – сердито кричит она. – Ах ты, враль! Ах, ворюга! – Ее худые руки сжимаются в кулаки, так, что даже суставы болеют. – Ах злодей, черный мерзкий пес! Он украл его! Он его уволок, да, да, это все он, он! Ну я ж тебе!..
Она вся кипит от гнева. Ее выцветшие глаза горят голубым огнем. Она захлебывается, ей не хватает слов. Потом поворачивается к Эмили:
– Вставай, девочка! Ты мне нужна!
Эмили лежит на полу, ее трясет.
– Они не всю меня утащили! – провозглашает тетушка – Тилди. – Черт возьми, придется пока обойтись тем, осталось. Подай мне шляпку!
– Я боюсь, – признается Эмили.
– Кого, меня?!
– Да.
– Но я же не призрак! Ты ведь знаешь меня почти всю свою жизнь. Сейчас не время нюни распускать. Поднимайся, да поживей, не то получишь затрещину!
Всхлипывая, Эмили поднимается на ноги; она совсем как загнанный зверек и словно прикидывает, куда бы удрать.
– Где твоя машина, Эмили?
– Там, в гараже…
– Прекрасно! – Тетушка Тилди подталкивает ее к двери. – Ну… – Ее острые глазки быстро обшаривают улицу. – В какой стороне морг?
Держась за перила, Эмили нетвердыми шагами спускается по лестнице.
– Что ты задумала, тетушка?
– Что задумала? – переспрашивает тетушка Тилди, ковыляя следом; бледные дряблые щеки ее дрожат от ярости. – Как что? Отберу у них свое тело – и вся недолга! Отберу свое тело! Пошли!
Мотор взревел, Эмили вцепилась в руль, напряженно вглядывается в извилистые, мокрые от дождя улицы. Тетушка Тилди потрясает зонтиком.
– Быстрей, девочка, быстрей, не то эти привереды – прозекторы впрыснут в мое тело какое-нибудь зелье, и освежуют, и разделают на части. Разрежут, а потом так сошьют, что оно уже никуда не будет годиться.
– Ох, тетушка, тетушка, отпусти меня, зря мы туда едем. Все равно толку не будет. Ну, никакого толку, вздыхает девушка.
– Вот мы и приехали.
Эмили затормозила у обочины и без сил привалилась рулю, а тетушка Тилди выскочила из машины и засеменила по подъездной аллее морга туда, где с блестящих черных дрог сгружали плетеную корзину.
– – Эй! – накинулась она на одного из четверых носильщиков. Поставьте ее наземь!
Все четверо подняли головы.
– Посторонитесь, сударыня, – говорит один из них. – Не мешайте дело делать.
– В эту плетенку запихали мое тело! – Тилди воинственно взмахнула зонтиком.
– Ничего не знаю, – говорит второй носильщик. – Не стойте на дороге, сударыня. У нас тяжелый груз.
– Вот еще! – оскорбление восклицает она. – Да будет вам известно, что я вешу всего сто десять фунтов. Носильщик даже не смотрит на нее.
– Ваш вес нам без надобности. А вот мне надо поспеть домой к ужину. Коли опоздаю, жена меня убьет.
И четверо пошли своей дорогой – по коридору, в прозекторскую. Тетушка Тилди припустилась за ними.
Длиннолицый человек в белом халате нетерпеливо поджидал корзину и завидев ее, удовлетворенно улыбался. Но тетушка Тилди на него и не смотрела, жадное нетерпение написанное на его лице, ее мало трогало. Поставив корзину, носильщики ушли.
Мельком глянув на тетушку, человек в белом халате сказал:
– Сударыня, даме здесь не место.
– Очень приятно, что вы так думаете, – обрадовалась она. – Именно это я и пыталась втолковать вашему черному человеку.
Прозектор удивился:
Что еще за черный человек?
– А тот, который околачивался возле моего дома.
– Среди наших служащих такого нет.
– Неважно. Вы сейчас очень разумно заявили, что благородной даме здесь не место. Вот я и не хочу здесь оставаться. Я хочу домой, пора готовить ветчину для гостей, ведь пасха на носу. И еще надо кормить Эмили, вязать свитера, завести все часы в доме…
– У вас, я вижу, философский склад ума, сударыня, и приверженность к добрым делам, но мне надо работать. Доставлено тело.
Последние слова он произносит с явным удовольствием и принимается разбирать свои ножи, трубки, склянки и разные прочие инструменты.
Тилди свирепеет:
– Только дотроньтесь до этого тела, я вам… Он отмахивается от нее, как от мухи.
– Джордж, проводи, пожалуйста, эту даму, – вкрадчиво говорит он.
Тетушка Тилди встречает идущего к ней Джорджа яростным взглядом.
– Пошел вон, дурак! Джордж берет ее за руки.
– Пройдите, пожалуйста.
Тилди высвобождается. С легкостью. Ее плоть вроде бы… ускользнула. Чудны дела твои, господи. В таком почтенном возрасте – и вдруг новый дар.
– Видали? – говорит она, гордая этим своим талантом. – Вам со мной не сладить. Отдавайте мое тело!
Прозектор небрежно открывает корзину. Заглядывай внутрь, кидает быстрый взгляд на Тилди, снова – в корзину, вглядывается внимательней… Это тело… кажется., возможно, ли?.. А все – таки… да… нет… нет… да нет же, а может быть, но… Он переводит дух. Оборачивается. Таращит глаза. Потом испытующе прищуривается.
– Сударыня, – осторожно начинает он. – Эта дама вот здесь… э… ваша… э… родственница?
– Очень близкая родственница. Обращайтесь с ней осторожнее.
– Сестра, наверно? – хватается он за ускользающую соломинку здравого смысла.
