впечатление.
– Спасибо, – ответил Боб Джонс, который возвышался над отцом, как башня.
– Вас довольно много, Боб, – сказал отец. – Чем вы занимались, когда вам был месяц от роду? Толкали вагоны?
– Не совсем, – улыбнулся Боб. Здороваясь с отцом, он так тряс его руку, что тому пришлось сплясать что-то вроде танца шотландских горцев.
С обречённым видом отец провёл «бычка» в любовно разукрашенную «бойню».
– Садитесь, – пригласил он, – нет, не на этот стул: он современный, больше одного человека не выдерживает. Лучше вот на этот. С которой из девушек вы встречаетесь?
– Они ещё этого не решили. Боб улыбнулся.
– А у вас что, нет права голоса? Надо постоять за себя.
– Одна мне нравиться больше, но, честно говоря, я боюсь об этом даже заикнуться: растерзают.
– Да, сказал отец, – и ногтями, и пилками для ногтей. Жуткая смерть. Позвольте дать вам один совет. Впрочем, скажите сначала, чем вас угостить, ведь это ваша последняя трапеза. Сандвичи, фрукты, сигареты?
– Я съем немножко фруктов, – сказал парень. Он сгрёб охапку персиков с кофейного столика; отец не успел глазом моргнуть, как их поглотила доменная печь в образе человека.
– Что же вам посоветовать? – начал отец. – Мэг красивее, зато у Мари есть индивидуальность. Это лотерея. Впрочем, любая из них будет прекрасной женой.
– Э-э-э-э, не торопите меня со свадьбой.
– А я и не тороплю. Хорошенько подумав, вы можете жениться в любой день на этой неделе. Интересно, как мои дочери решат, которой из них вы достанетесь?
– Они устроят мне экзамен.
– Экзамен?
– Ну да, устный и письменный, как в школе.
– Боже милостливый, никогда про такое не слыхал.
– Да, суровое испытание. Я дрожу как кролик.
– И вы считаете это правильным?
– Видите ли, сэр, нельзя заставить баскетбольного болельщика встречаться с тем, кто баскетбол терпеть не может. Мы подошли к вопросу научно, как нас учили на уроках психологии.
– Звучит не так уж и глупо.
– Совершенно верно, – ответил серьёзно Боб Джонс. – Итак, девушки будут задавать вопросы мне, вопросы друг другу, а я им, а потом мы все вместе сделаем вывод.
– Вот это да! – воскликнул отец.
– А вы не знаете, сэр, – юноша смутился, какого рода вопросы они будут мне задавать? За столом не обсуждали?
– Боб, с моей стороны это было бы нечестно.
– Вы правы. – Боб нервно хихикнул и уничтожил ещё один персик, куснув пару раз.
– Хотя, честно говоря, я действительно ничего не видел и не слышал, – сказал отец, – эти ведьмы варили своё зелье без свидетелей. Впрочем, скоро они спустятся сюда и принесут перстни Борджиа7 или что-нибудь в этом роде. Съешьте ещё персик.
– Съем, если вы не против.
Дом задрожал, предвещая бурю.
– Живи мы в Калифорнии, – сказал отец, глядя на пляшущую люстру, – я решил бы, что начинается землетрясение или на дне океана произошёл геологический сдвиг. Но поскольку мы в Иллинойсе, я думаю, что просто мои дочери спускаются по лестнице.
Так оно и было.
– Боб! – воскликнули обе девушки ещё в дверях и сразу умолкли. Как последний ружейный залп, на который ушли все патроны. Они смотрели на Боба, на отца, друг на друга.
– Я, пожалуй, пройдусь по саду, – сказал отец. – Или даже по улице. А может мне быть вашим рефери?
– Как хочешь, – сказали дочери, и отец поспешил выскользнуть на улицу, обойдя девушек и гостя, занятых рукопожатиями.
Вернувшись с прогулки, отец застал мать в гостиной.
– Как продвигается большой любовный экзамен? – спросил он.
– Сидят в саду под лампой и почти всё время молчат, – ответила та. – Только и делают, что смотрят друг на друга.
– А что, если я немного подслушаю?
– Нет, что ты, это нечестно.
– Милая жёнушка, не так часто приходится присутствовать при грандиозном явлении природы. Я может никогда не доберусь до Парикутина или Кракатау8, не увижу Большого Каньона, но уж если в моём собственном саду происходит расщепление атомного ядра, стоит взглянуть хотя бы на дым. Я останусь незамеченным.
Он вошёл в тёмную кухню и стал внимательно слушать.
– Итак, сколько вам лет? – спросила Мэг.
– Восемнадцать ему, глупая, вмешалась Мари.
– Что вы любите больше всего: баскетбол, бейсбол, танцы, плавание, или хай-алай9?
– Да не так! – запротестовала Мари. – Ты бери спорт отдельно от развлечений! Если ты всё смешаешь, любой парень скажет тебе, что любит бейсбол, и замолчит. Нужно спросить, например: вы любите больше танцы или кино? Что вы скажете, Боб?
– Танцы, – ответил Боб.
Взвизгнув от восторга, девушки сделали пометки в своих карточках, где вели счёт очкам. ДИПЛОМАТ, подумал отец, ничего не скажешь.
– Плаванье или теннис? – спросила Мари.
– Плаванье.
Девушки взвизгнули снова. ГЕНИЙ, подумал отец.
Сёстры порхали вокруг Боба, словно птички, строящие гнездо. Любит ли он пиво, или пломбир, спрашивали они, свидания в пятницу или в субботу, с одной девушкой или с несколькими, какой у него рост, нравится ли ему больше английский или история, спорт или общественная работа?
Боб Джонс уже начал отвлекаться и поглядывать в сад. Девицы, однако, писали без устали, шуршали листками, слагали и вычитали очки.
Отец хотел было оторваться от волнующего зрелища – и как раз в этот момент раздался звонок у парадной двери. Когда он её отрыл, в дом впорхнула Пери Ларсен, подвижная хорошенькая блондинка со сверкающими глазами. Смотреть на Пери было всё равно, что наблюдать море в солнечную погоду: всё время что-то происходит, меняется то тут, то там – и всюду сразу.
– Это я! – воскликнула Пери.
– Действительно, это вы, – сказал отец.
– Меня позвали судить.
– Не может быть.
– Да-да, Мэг и Мари позвонили мне и сказали, что не могут доверить друг другу подсчёт очков. А Боб уже здесь?
– А вон та гора в саду, вокруг которой кружатся две птицы.
– Бедный Боб. Жуть как интересно! – Пери прыгнула мимо отца, пролетела сквозь кухню; хлопнула дверь, ведущая в сад.
– Отец стоял, держась за подбородок: он пытался вспомнить как выглядит Пери. Потом повернулся к жене.
– Ты знаешь, меня терзают предчувствия, – сказал он, – надвигается трагедия. Наши дочери будут рыдать, стенать и рвать на себе волосы.
