— И всё-таки, Ваше Величество, я не совсем понимаю, почему мы не должны преследовать и уничтожить казаков.
Князь внимательно и строго глядел в бегающие хитрые глазки бывшего кардинала, а ныне польского короля Яна Казимира. Тот прошёлся по кабинету и неторопливо ответил:
— Казаков ушло много, нам необходимо подготовить армию для их преследования. Мы думаем, что после этого разгрома казаки уже не будут бунтовать, а согласятся работать на своих господ. Многие наши шляхтичи хотят возвратиться домой, ты же знаешь, что нам сейчас угрожает трансильванский князь Рагоци.
Иеремия слушал речь короля и пытался проникнуть в его мысли. Конечно, зачем было Яну Казимиру уничтожать воинов Хмельницкого, когда и они, и сам гетман относятся к нему с большим уважением и почтением. А вся злоба и дух мятежный казаков направлены на магнатов, на панов, и на него — Иеремию Вишневецкого.
— Казаки, как ногти на руках Речи Посполитой, их надо время от времени укорачивать, — ответил ему князь.
— Так-то оно, так, однако казаки несут пограничную и сторожевую службу и не раз участвовали в отражении набегов крымцев и сдерживании турок.
— Только сейчас у них с этими татарами союз, им они обязаны своими кровавыми успехами.
— Я думаю, что это уже в прошлом, — король встал и прошёлся по кабинету, — впрочем, если ты желаешь, можешь присоединиться со своими хоругвями к корпусу Потоцкого, который он сейчас формирует из вновь прибывших, — король усмехнулся, — Потоцкий, как и ты, рвётся уничтожить казаков, отомстить Хмелю за прежние поражения, особенно за свой плен, из которого его недавно так неожиданно отпустили татары.
— Мы упустим время и можем встретить уже организованное войско, — обеспокоенно заметил князь.
— Разве наши солдаты разучились воевать?
Ян Казимир взял в руки колокольчик и позвонил, вызывая дворецкого, показывая тем самым, что аудиенция окончена.
Иеремия вышел. Казаки были рассеяны, но не истреблены. А какой резон был польскому королю Яну Казимиру истреблять их, ведь они ожесточились не против него, а как раз против того, кто только что сидел у него в кабинете — главного его конкурента на королевский престол. И если бы этого конкурента не стало, насколько облегчилась бы жизнь короля. Ян Казимир испугался пришедшей вдруг в голову мысли и отогнал её, но она уже глубоко засела в его хитроумном, иезуитском мозгу.
Вскоре тридцатитысячное войско Потоцкого, состоявшее в основном из неопытных новичков, не прошедших даже Берестечкового дела, двинулась на Украину. Вся надежда командующего возлагалась на примкнувшие к нему хоругви Вишневецкого и еврейский конный отряд.
Прежде чем достигнуть Украйны, войску предстояло пройти Волынь, край совершенно опустошенный. Уже через несколько дней сказалось отсутствие возможности пополнить продовольственные запасы. То, что было припасено, таяло на глазах, Вишневецкий приказал сократить норму.
Давид послал нескольких солдат поохотиться на дичь, но те вернулись с пустыми руками. Всё зверьё было совершенно истреблено огромным количеством людей, собранных в одном месте. Польская армия оказалась в критическом положении. Доверенное лицо короля в этом походе, пан Мясковский, доносил ему:
«Слякоть, и ужасная в самом начале непогода причинили большой вред коннице и пехоте; потом такой голод, о каком на людской памяти не слыхано, разве где-нибудь при самой жестокой осаде замков и городов.
Пехота принуждена употреблять отвратительную пищу, хлеба никоим образом достать нельзя, даже за самую дорогую цену, а мяса, кроме конской падали, и не видят. Даже едят такую падалину, которая уже три дня гниёт в болоте — принуждены, как звери, питаться сырою кожею и травою. Нельзя придумать никакого способа к спасению голодных потому, что край, в котором мы надеемся иметь хлеб, ещё далёк. При чём он так опустошён, что об нём можно сказать: земля же была неустроенна и пуста. Нет ни городов, ни сёл, одно поле и пепел, не видно ни людей, ни зверей живых, только птицы летают в воздухе».
С горечью наблюдал Давид ту пустыню, что оставило после себя войско Хмельницкого. Одни мысли обуревали его сейчас: как сохранить людей. Польская армия разлагалась: одни умирали от голода и болезней, другие под предлогом добывания пищи покидали расположение войска и уходили домой, в Польшу.
Наконец, достигли Украины, но и здесь поляков ждало разочарование: едва селяне узнавали о приближении королевского войска, тотчас же бросали свои дома, сжигали имущество и уходили за Днепр. Полякам доставалась лишь жатва на полях. Оставшиеся крестьяне запирались в замках и местечках и оказывали ожесточённое сопротивление. Потоцкий потерял много людей, но среди конных потерь почти не было, на штурм укреплений шли пешие. Получив известие, что Потоцкий приближается к Паволочи, Хмельницкий бежал оттуда к Белой Церкви, вместе со своей охраной, состоящей из двух тысяч татар, на казаков он уже не надеялся.
С другой стороны к Белой церкви приближалось войско литовского князя Радзивилла, захватившего уже Чернигов и Киев. Потоцкий послал к нему гонца договариваться о совместных действиях.
Десятого августа 1651-го года войско Потоцкого подошло к местечку Трилисы, оборону которого возглавил казацкий сотник Александренко. Вперёд выдвинулись пешие немецкие наёмники. Казаки и горожане сопротивлялись до последнего. Когда Трилисы уже были очищены от сопротивляющихся холопов, неожиданно выскочившая из-за дома женщина подбежала к немецкому полковнику Штраусу и, взмахнув косой, снесла ему голову.
