сочувствием обратился к ней:
— Не волнуйся, Кэти. Только делай трюки так, как делала на тренировке. У нее ведь все в порядке? — обратился он к Джеку.
Но вместо Джека ответила Данди.
— Она немного ленива. Но работать умеет. Я думаю, что во время выступления все пойдет лучше, чем на тренировках.
— Очень хорошо, — кивнул Роберт и повернулся ко мне. — Нервничаешь, малышка Меридон?
— Нет, — покачала я головой. — Все, что от меня требуется, — это позволить Джеку спихнуть меня с лошади. Мы проделывали это уже тысячу раз.
— Тогда я счастлив, — улыбнулся Роберт.
У него были на то причины. Гала-представление принесло ему фунты стерлингов, а пенни деревенских жителей сделали сумку тяжелой, как пара седел.
Пони вели себя очень хорошо, даже те три, что были куплены в Солсбери и никогда не выступали перед публикой. Блубелли показал себя молодцом, как всегда, Морис, правда, немного беспокоился и шевелил ноздрями, но я так туго его запрягла, что ему не оставалось ничего другого, кроме как приноровиться к ходу Блубелли. Во время нашего с Джеком номера зрители прямо плаката от смеха, и в конце, когда мы совершали заключительный круг, я — стоя на спине лошади, а Джек — вися под ее шеей, вся знатная публика повскакала со своих мест и кричала и хлопала не хуже простых зрителей.
С Данди и Кэти вовсю заигрывали во время антракта, но я видела, что моя сестра ведет себя как королева. И Роберт не имел оснований жаловаться, когда она вернулась с опустошенным подносом и кошельком, полным монет.
Мое выступление на трапеции было принято «на ура», будто оно на самом деле требовало храбрости и было опасным. Люди просто не видели такого номера прежде, но я-то знала, что стоит мне повиснуть на этой трапеции, и мои ноги окажутся не более чем в футе от земли. Для меня этого было достаточно, и я ничего не боялась.
Приступ страха охватил меня во время выступления Данди. Я даже не смогла остаться в помещении и вышла на улицу. Там я разыскала Кея, прижалась лицом к его шее и стала гадать, что же происходит на сцене.
Сперва разнесся вздох предвкушения, это означало, что Джек выполнил стойку на руках на своей платформе. Последовавший гул одобрения означал, что Данди и Кэти замерли напротив. Затем я услышала испуганный шепот — это Данди или Кэти соскользнула с платформы на трапецию. Я вцепилась руками в гриву Кея. Громкое «о-о-ох!» публики и взрыв аплодисментов означали, что одна из них оказалась в руках Джека. Опять вздох — значит, он подбрасывает кого-то из них на трапецию, она раскачивается и возвращается на платформу. Гром аплодисментов говорил о том, что эта часть номера окончена.
Четыре раза я судорожно хваталась за гриву лошади, потея на морозном воздухе, пока наконец буря оваций не возвестила о триумфальном завершении номера. Люди вызывали наше трио опять и опять, крики «браво!» не смолкали, и я слышала звон монет, бросаемых со всех сторон на арену.
— Меридон! — позвал меня вышедший из темной двери Роберт. — Все хорошо, можешь пойти посмотреть на свою сестру. Пора раскланиваться с публикой.
Они вызывали артистов опять и опять, казалось, это никогда не кончится. Роберт позвал меня еще раз и ушел раскланиваться сам.
В тот раз финал прошел без меня. Я не могла вернуться, так как меня бесконечно рвало и рвало прямо на замерзшую траву. И если б я так не боялась запачкать свои белые бриджи, я бы, наверное, потом рассмеялась от своей девической чувствительности. Но мой смех был бы горьким.
Через два дня после этого, как Роберт и планировал, мы тронулись в путь. Отправились мы рано утром, так как все было уложено еще накануне. Новое оборудование мы перевозили в свежеокрашенных фургонах. На прежней картинке, которая изображала Сноу, вставшего на дыбы перед красивой леди, ее волосы были теперь выкрашены в каштановый цвет, что, видимо, обеспечивало сходство со мной. На задней стороне фургона была изображена упряжка скачущих пони, а на противоположной стороне нарисовано, как мы с Джеком скачем бок о бок на спинах Блубелли и Мориса, значительно более диких, чем на самом деле. В правом углу красовался другой мой портрет — я в короткой красной юбке прыгаю через горящий обруч, номер, который существовал пока только в воображении Роберта. Но все эти картины были написаны по его приказу.
Кэти с Данди с завистью разглядывали все эти бесчисленные изображения, пока не увидели свой собственный фургон. На нем золотыми буквами было написано: «Изумительное воздушное шоу Роберта Гауэра» и изображалась летящая по воздуху Кэти с развевающимися белокурыми волосами.
На другую сторону фургона я почему-то не стала смотреть во второй раз. Там художник изобразил Данди, прыгающую с трапеции в сетку, но за недостатком места создавалось впечатление, что она падает с улыбающимся и счастливым лицом. «Мамзель Данди! Единственная летающая девушка в мире!» — гласила надпись, выполненная малиновыми буквами. Данди эта картина очень нравилась, так как художник наделил ее ненормально длинными ногами и полным бюстом. И написал слово «единственная».
— Вот когда ты научишься выполнять все, что умеет Данди, тогда велю изменить надпись, — отвечал Роберт на все жалобы Кэти.
Фургон с оборудованием вез Лофти, которым управлял Уильям. В наш фургон впрягли Блубелли, и мы скакали на нем по очереди, ибо Блубелли могла управлять даже Кэти. Морис тащил спальный фургон мужчин, и за ними бежали один за другим пони. Сноу и Кей скакали по утрам без узды, но их надежно запрягали после полудня.
— Не всегда же вы с Джеком будете скакать верхом, — объяснил это Роберт, — надо же и вам отдохнуть.
Оказалось, что мне тяжело расставаться с миссис Гривс. Она была первой женщиной, которая тепло относилась ко мне, и в последний вечер я проскользнула к ней в кухню, чтобы попрощаться. В ответ на мое сдержанное «до свидания» она обернулась и протянула мне руки.
Но, скованная моей давнишней нелюбовью к прикосновениям, я отступила назад, и улыбка ушла из ее глаз.
— Благослови тебя Бог, Мери, — сдержанно сказала она, и мне стало стыдно своей холодности.
— Извините, — неловко произнесла я и, шагнув вперед, подставила ей лоб для поцелуя.
Миссис Гривс обняла меня за плечи так нежно, будто я была пугливым жеребенком.
— Береги себя, дорогая, — сказала она. — Если тебе понадобится моя помощь, позови меня, и я приеду к тебе.
Я отступила и посмотрела в ее лицо.
— Как я могу уберечь Данди? — Я требовала ответа, будто она могла дать его.
Но миссис Гривс опустила глаза.
— Никак, — ответила она просто.
ГЛАВА 14
За этот день мы проехали очень небольшое расстояние, я думаю, потому, что Роберт хотел посмотреть, как пойдут у нас дела, и испробовать лошадей. Мы обогнули Уорминстер с севера по старой меловой дороге, еще липкой от зимней грязи, которая привела нас к пологой Уорминстерской возвышенности. Далее мы проехали через Уэстбери, маленькую деревушку, в которой мельничиха продала нам свежеиспеченный хлеб. Роберт, разложив на коленях самодельную карту, велел нам не сворачивать на ночлег в Троубридж, о чем мы весьма пожалели, а направил лошадей к виднеющемуся впереди лесу, который на его карте назывался Каслвуд. Мы с Джеком прискакали туда первыми и стали собирать хворост для костра.
