— Ты в порядке, Мери? — участливо спросил возвратившийся Джек. — У тебя больной вид.
Я поискала его глазами. Передо мной все слегка кружилось, и его лицо то приближалось, то удалялось.
— Я, кажется, заболела, — едва выговорила я и затем, ощутив знакомый холод в животе, добавила: — И мне страшно.
Рука Джека легла на мое плечо, и я сбросила ее.
— Ну как же, — насмешливо обронила Кэти. — Ты ведь выступаешь на такой опасной трапеции.
Я взглянула в ее сторону сквозь туман, застилавший мне глаза.
— Нет, — слабо отозвалась я. — Дело не в этом.
Глазами я поискала Данди. Тут вышел Роберт и велел Джеку помочь им с Ри установить трапецию.
— Данди! — испуганно позвала я, и тут же ее любимое лицо появилось передо мной и она мягко спросила:
— Что случилось, Меридон? Ты такая бледная, будто увидела привидение. Это мне полагалось бы плохо себя чувствовать, а не тебе.
У меня зашумело в ушах, словно невдалеке находился водопад.
— Почему? — требовательно спросила я. — Почему ты должна себя чувствовать плохо?
Данди откинула назад голову и рассмеялась.
— Давай я расскажу тебе об этом попозже, — сказала она.
Она замолчала, и я услышала голос Роберта, доносившийся из-за дверей:
— А сейчас, леди и джентльмены, а также наш почетный гость, мы представляем вам вторую половину нашего всемирно известного шоу. На арене Воздушные Акробаты Роберта Гауэра! Первой выступает мамзель Меридон на Своей Трапеции!
— Выходи! — нетерпеливо скомандовала Кэти, открывая для меня дверь.
В образовавшуюся щель я увидела Джека и Ри, укрепляющих сетку на столбах. Джек стоял спиной ко мне, но по лицу Ри я поняла, что беспокоиться не из-за чего, он все сделает на совесть.
Я слышала нетерпеливые хлопки публики, но мои ноги будто приросли к полу. Возвратившийся с арены Джек, поравнявшись со мной, ободрил меня:
— Ступай, Меридон! Пора!
Он подошел к маленькому зеркалу Данди, прибитому на дверях, чтобы поправить волосы.
— Я не пойду, пока ты мне все не расскажешь, — обернулась я к сестре.
Мне показалось, будто я ищу выход из своего тоннеля.
Данди легонько подтолкнула меня в спину, ее лицо светилось торжеством и радостью.
— Иди, пожалуйста, Мери. Ты упряма как мул. — Но поскольку я не сделала ни шага, она, еще раз подтолкнув меня, добавила: — Все будет, как я сказала, Мери. Я поймала Джека и собираюсь рассказать об этом его отцу. Я беременна от него, и это будет внук Роберта, которому все здесь станет принадлежать. А я буду хозяйкой шоу. Я сказала тебе, что сделаю это, и сделала. Я поймала его, и он никуда теперь не денется. Я расскажу ему все после представления.
Круто повернувшись, я схватила ее за руки, но Кэти оторвала меня от нее и вытолкала за дверь. Уже выходя, я краем глаза заметила искаженное ужасом лицо Джека и поняла, что он все слышал. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть ее улыбку и услышать ее слова: «Я поймала его, и он никуда не денется».
Я беспомощно стояла перед публикой, будто забыв, зачем я здесь. Оглянувшись назад, я увидела, как Джек помогает Ри притворить створку двери, послушный, как всегда, воле отца, велевшего во время выступления держать дверь закрытой.
Я подошла к низкой трапеции, установленной под платформой девушек, и скинула башмаки. Роберт поднял меня, и я на минуту застыла без движения. Но затем я стала выполнять чисто механически все, что было положено.
Я еще не осознала смысла слов, сказанных Данди, и была слишком вымотана, чтобы вдумываться в них. У шоу свои законы и свой непреклонный ритм. И я сгибала и разгибала ноги, подтягивалась, вращалась и, зацепив коленями перекладину, висела вниз головой. Зрители зааплодировали.
Мне казалось, что где-то далеко отсюда одна в пустом доме рыжеволосая женщина ожидает своей судьбы. А здесь я ожидаю своей. У нас обеих высоко поднята голова, и мы улыбаемся. Мои красные ленты развязались и упали мне на глаза. Но они мне не мешали, я медленно погружалась в густой красный туман и не могла ни видеть, ни даже думать.
Спрыгнув с трапеции, я выполнила положенное сальто и, раскинув руки, застыла перед публикой. Мне хлопали очень громко, почти восторженно. Я оглянулась на Данди.
— А сейчас, — раздался голос Роберта, — мы представляем Отважного, Великолепного… Джека Гауэра!
На арене появился Джек и склонился в поклоне. Я видела, что он бледен, как полотно его бриджей. Его глаза смотрели так странно, будто перед ним разверзлась земля. Он бросил косой взгляд туда, где стояла я, протянув к нему руку, как учил нас Дэвид. Лицо Джека было недоумевающим и обиженным, как у испуганного ребенка.
Я попыталась улыбнуться ему, дать понять, что сейчас он не должен думать ни о чем, кроме своего номера, но не смогла. Мои губы застыли в каком-то страшном подобии улыбки. Я скалила публике зубы, а не улыбалась. Джек посмотрел на меня так, будто ожидал от меня помощи, будто спрашивал меня, что же ему теперь делать. Будто не верил тому, что только что услышал.
Мое лицо застыло. Я едва видела Джека. Мы были далеко, очень далеко друг от друга, и оба знали, что после этого представления кончится наша прежняя жизнь, наша дружба, спокойные ранние утра и трудовые дни. Страшная ссора положит конец той жизни. И все долгие месяцы тренировок и триумф нынешнего представления окажутся напрасными.
Данди не уломать Роберта, а уступить она не захочет. Бедный Джек будет разрываться между двумя конфликтующими сторонами. И мне придется забрать ее отсюда, беременную, ленивую, не способную заработать ни фартинга. Она и я, да еще лошадь, да еще маленький кошелек с гинеями. Джек сделал грациозный жест, как бы переадресуя аплодисменты мне, но лицо его по-прежнему оставалось бледным и умоляющим.
Глаза Роберта на секунду задержались на нем, словно спрашивая, в чем дело. Затем он провозгласил:
— А также представляю вашему вниманию: Единственные Летающие Девушки в Мире. Ангелы без Крыльев: Мамзель Кэти. — Кэти вышла на арену, низко присела в поклоне, адресованном человеку из Лондона, и начала взбираться по лестнице, — и Мамзель Данди.
Данди вышла, не глянув на меня. Я стояла в футе от ее лестницы, как пугало протягивая руки к середине арены, где моя сестра с ослепительной улыбкой присела в поклоне. Я подошла придержать подножие лестницы, и она, глядя смеющимися глазами на меня, прошептала:
— Старая ворчунья! Я давно уже задумала это. Ты увидишь, как все будет здорово!
Не глядя вверх, я подождала, пока Данди перейдет с лестницы на платформу. Я никогда не смотрела вверх. После этого я оставила арену, уходя с высоко поднятой головой и бессмысленной улыбкой. Двери за мной захлопнулись, я прижалась лицом к их гладкой поверхности и застыла. Я всегда слушала, что происходит на арене. Сначала послышался вздох толпы, это означало, что одна из девушек соскользнула с платформы на трапецию. Потом громкое «а-а-ах!» зрителей возвестило, что она вернулась от толчка Джека обратно на платформу. Сейчас я знала, что моя сестра в безопасности. Опять восторженные хлопки зрителей: это Джек на своей платформе сделал стойку на руках. Зал замер в молчании. Значит, Джек укрепил на себе пояс, сунул ноги в специальные подставки и потер руки, как он это делал всегда.
Затем он красивым открытым жестом протянул руки навстречу девушкам, и это заставило толпу перевести взгляд на них. Я услышала громкое «о-о-ох!», когда Кэти, ухватившись за перекладину, скользнула в пустоту. Она всегда шла первой, я знала это. Публика затаила дыхание, и возглас Джека «Приготовилась!» я услышала так ясно, будто сидела в первом ряду. Я вцепилась пальцами в дверь и почувствовала, что кто-то находится рядом. Это был Ри.
— С тобой все в порядке? — спросил он.
