пытался осознать значение написанного.
— Это особое разрешение, — потрясенно произнесла она. — И оно выдано уже давно.
Джек получил его до того, как ее похитил Джеремайя Коул, в волнении сообразила Кейт.
— Да. Вот такой я дурак: подумал, что вы выйдете за меня замуж.
Майор рассмеялся сухим неприятным смехом, который резко оборвал.
— А почему вы просто не спросили у меня? — поинтересовалась она мягко.
— Спросил у вас? — голос его был полон горечи. — Зачем спрашивать, если нет возможности принять предложение. Какая леди согласится выйти замуж за такого, как я, — за калеку с отвратительными манерами да урода впридачу? И без пенни в кармане? Ну и что это за партия для женщины?
— Для некоторых женщин это очень хорошая партия.
При этих словах Карстерз все-таки взглянул на Кейт:
— Возможно… Если женщина потеряла все — свой дом, семью, свое… свое доброе имя. Такая женщина могла бы счесть это достаточным. У нее не было бы иного выбора.
И он дал ей семью, отличный дом и спас ее доброе имя. Кейт чувствовала, что в ней растет злость. Он посмел думать о себе, как о плохой партии? А о ней, как об охотнице за богатством!
— А женщина, от которой отвернулась удача? — спросила она. — Женщина, чье доброе имя было восстановлено раздражительным нищим калекой — такую женщину следует обмануть, похитить, принудить?
— Я так поступил только потому, что вы сбежали. — Джек выглядел пораженным. — Мне показалось, вам не нужна лондонская жизнь, поэтому я подумал…
— Я приехала сюда, чтобы вернуть вещи, которые продала, когда у меня не было денег. Кое-что из драгоценностей моей матери, книги отца и тому подобное. Леди Кейхилл прекрасно об этом известно. Она ожидает меня ко вторнику. Я не убегала ни от кого и ни от чего. Вам следовало лучше меня знать!
— Я не думал…
Он безнадежно пожал плечами.
— Да, вы не думали! — разозлилась Кейт. Она придвинулась ближе и ударила его по руке. — Вы раздражительный и нищий, а еще — просто глупый! Вы большой безмозглый олух! Вы не разговаривали со мной неделями…
— Но вы бы не…
— И вы сверкали и плевались в меня синим пламенем через заполненные толпами танцевальные залы…
— Каким синим пламенем?
Кейт пропустила вопрос мимо ушей. Если он не осознает силу своих прекрасных синих глаз, она не станет осведомлять его об этом. Кейт снова ударила Джека, на этот раз в грудь.
— А теперь вам следует посадить меня на свою жалкую вонючую…
— Вонючую?
Одной рукой майор обнял ее.
— Вонючую, изможденную лошадь перед людьми, которых я знала еще ребенком, а потом без тени малейшего стыда вы должны поцеловать меня…
— Мне кажется, вы уже сами целуете меня на свой манер, — прервал ее Джек, перехватив маленький кулачок, когда тот оказался слишком близко к его подбородку.
— А потом, ты, увалень, если этого недостаточно, должен проскакать со мной по округе мили и мили…
— Ты очень красиво скачешь, — вставил он озорно.
— Надо же, решил, что я даже не заслуживаю вежливого предложения! Когда я сказала тебе, что люблю тебя!
И Кейт с яростью обрушила на него последний удар.
Джек сжал Кейт и уставился в ее лицо:
— Ты что? Ты такого не говорила!
— Говорила, — вспыхнула она.
— Когда?
Багровая краска залила щеки девушки:
— Когда сказала, что у меня есть все, в чем я нуждаюсь.
Он продолжал ошеломленно смотреть на нее. Потом его глаза загорелись:
— И я должен был понять из этого, что ты меня любишь?
Она смущенно кивнула.
Неожиданно майор рассмеялся. Звонко. Радостно.
— Ну какой же я и в самом деле олух! Ты так ясно это сказала, а я, такой глупец, не понял!
— Я же тебя поцеловала, — пробормотала Кейт обиженно.
Джек перестал смеяться, и она ощутила тепло его улыбки, когда он притянул ее ближе и обнял. Кейт отказывалась встречаться с ним взглядом.
— Да. Ты это сделала. И это было очень мило, — он склонился к ней, ища ее губы.
Кейт надулась:
— Я не целуюсь с отвратительными похитителями.
Карстерз снова рассмеялся и перевернулся вместе с ней так, что она оказалась на нем.
— Тогда, моя маленькая злючка, не будешь ли ты так добра поцеловать человека, который сходит по тебе с ума? Мужчину, которому нечего предложить, кроме сердца и тощей, но чистой лошади. И хотя он тебя не заслужил, однако с отчаянием и почтением просит тебя стать его женой.
Кейт замерла, и Джек ужаснулся, увидев, как из ее прекрасных глаз вновь полились слезы.
— Ох, любовь моя, прости меня. Что бы я плохого ни сделал или ни сказал, прости. О боже, я такой непроходимый дурак, но я так тебя люблю. Кейт, милая, пожалуйста, не плачь.
Слезы полились сильней, заливая ее лицо. Он поцеловал мокрые щеки, глаза, рот.
— Не плачь, любимая. Я этого не вынесу.
Она посмотрела на него затуманенными глазами:
— Прости меня…
Его сердце сжалось от невыносимой боли.
— Прости меня, Джек, дорогой… Это потому что я так счастлива, — всхлипнула Кейт.
Как же хорошо, когда тебя так обнимают руки любимого, как безопасно и тепло. Щека Кейт покоилась у сердца Джека, голова упиралась в его подбородок. Она потерлась о грубую щетину и вздохнула от удовольствия. Потом встретилась глазами с Джеком, и нежность, которую увидела в них, согрела ее до самых кончиков пальцев.
Наконец Кейт заставила себя отстраниться. Джек неохотно позволил ей это. Она села и оправила платье. Он остался лежать и смотрел на нее с ласковой и гордой улыбкой.
— Я только что подумал о еще одной причине, по которой тебе следует выйти за меня, — протянул он.
— Хм?
— Стирка. Никогда не знал женщины, которая бы так славно с этим справлялась, — хмыкнул майор, вытаскивая травинки из ее волос.
Кейт оттолкнула его и пихнула обратно на землю. Положила ладони ему на грудь, отчасти чтобы быть уверенной, что он держится от нее на расстоянии, отчасти, чтобы чувствовать под своими пальцами его тепло.
Ее лицо стало серьезным, а глаза тревожно потемнели.
— Я хочу кое-что спросить, Джек. Тебя действительно не волнует то, что произошло со мной в Испании?
Его взгляд смягчился.
— Напротив, очень даже волнует… но не по тем причинам, что беспокоят тебя, любовь моя. — Он рванул ее к себе. — Меня волнует, что ты испытывала страдания и страх, что голодала и находилась в опасности, и тебя некому было защитить. Меня заботит, что ты осталась без поддержки и помощи, в которых так нуждалась, что стала предметом сплетен, жестокого обращения и даже хуже. Меня тревожит,
