кровью. Барон, чуть не задохнувшийся от зловония, почувствовал, как в животе начинает
расти успокаивающее тепло. Посмотрев вниз, главарь увидел, что его рана перестала
кровоточить, хотя боль до конца не ушла. Потом он испытал потребность в нечто большем,
нежели лицезрение поврежденной плоти.
Человек с перерезанным горлом был еще жив. Гролин обнял его, словно родного брата.
Мысли и тревога умирающего стали вдруг осязаемыми. Барон ощущал, как жизнь другого
перетекает в его собственное тело.
В прошлом раны Гролина не затягивались столь быстро. Теперь же от раны не осталось
и следа. Кроме того, барон почувствовал необыкновенный прилив сил. Он посмотрел на свои
руки. Конечности не увеличились в размерах, но, казалось, значительно окрепли, как у
кузнецов или лесорубов, выполняющих ежедневно тяжелую работу.
Гролин не мог ничего понять и даже не строил предположений относительно
произошедших с ним перемен. Однако маг понимал еще меньше.
«Это еще не должно было случиться» — зазвучало в голове барона. — «Видимо, в тебе
уже есть часть силы Бога Смерти».
«Отлично. Значит, именно мне суждено стать его преемником» — мысленно ответил
Гролин.
«Странно, без моей помощи…».
Он, наконец, выдал себя. В голосе колдуна явно присутствовал страх.
«Я достиг этого самостоятельно» — отрезал Гролин. Наклонившись, он поднял одной
рукой булыжник и метнул. Раньше такой камень ему, скорее всего, не удалось бы даже
сдвинуть с места.
Обломок скалы сбил с ног разбойника слева от него. Человек растянулся на земле, а
Гролин, встав на колени, обеими руками нажал несчастному на ребра и с легкостью раздавил
грудную клетку.
Снова чужая жизнь перетекла в барона.
На сей раз он чувствовал, что может свернуть горы, переплыть океаны, или даже
воспарить к небесам. Оставались лишь некоторые сомнения, что обретенная сила пока еще
иллюзия, если не ловушка.
Тем не менее, Гролину требовалось большее количество человеческих жизней. Он
грозно наступал на своих товарищей и тут один из воинов Лисинки атаковал его сзади. Почти
не глядя, барон швырнул нападавшего через плечо. Соскользнувшее лезвие вражеского
кинжала не причинило плоти особого вреда. Рана затянулась практически мгновенно, зато
102
противник при падении сломал шею.
Когда Гролин опять опустился на колени, чтобы поглотить жизненные силы человека,
один из разбойников обрушил на голову барона тяжелый меч. Казалось, что главарь не столь
уж неуязвим, и вся преданность членов шайки испарилась перед лицом того, чем он стал.
Но удар, который должен был расколоть череп пополам, не причинил даже головной
боли. Гролин поднялся и взмахнул топором, отбивая меч. Сталь отсекла правую руку
человека. Кровь хлынула ручьем. Раненный страшно закричал и попытался сбежать. Однако
у него было не больше шансов спастись, чем у кролика, бегущего от волка. Смерть в лице
Гролина настигла разбойника моментально.
Барон так жадно и отчаянно выпивал жизнь из бывшего соратника, что тот не просто
умер, но и весь иссох, быстро обратившись в пахнущую дымом пыль.
Увиденное лишило смелости воинов обеих сторон. Разбойники побежали в гору,
страшась не столько противников, сколько своего прежнего хозяина.
Люди Лисинки устремились вниз. Вероятно, они разбежались бы во всех направлениях,
если б не Kлaрнидес. Оружия в руках капитана не наблюдалось, но его взгляд остановил бы
даже стаю бешеных шакалов на охоте, не говоря уже об обычных людях, удирающих от
