- Ваше величество намерены отдать приказание?..
- Отложить охоту до другого раза, господа, раз уж вы так этого хотите.
Он бросил взгляд на небо и пробормотал:
- Какая хорошая погода! Вот не везет!
В эту минуту к королю подошел лакей и доложил:
- Ваше величество! Один монах уверяет, что у него есть разрешение вашего величества явиться к королю в любое время дня и ночи, он ожидает в передней.
- Он сказал, как его зовут?
- Аббат Доминик, ваше величество.
- Это он! - вскричал король. - Пригласите его ко мне в кабинет.
Обернувшись к удивленным министрам, король прибавил:
- Господа! Приказываю всем оставаться на местах до моего возвращения. Мне доложили о человеке, приход которого может изменить ход событий.
Министры в изумлении переглянулись. Однако приказ короля был категоричным и нарушить его не представлялось возможным.
По дороге в кабинет король встретил обер-егермейстера.
- Что я слышу, ваше величество? - спросил тот. - Неужели завтрашняя охота не состоится?
- Это мы скоро узнаем, - отвечал Карл X. - А пока ждите от меня дальнейших приказаний.
Он продолжал путь в надежде, что этот неожиданный визит изменит, может быть, пугающий ход событий, которые ему предсказывали на следующий день.
XXXI
Глава, в которой объясняется, почему г-на Сарранти не оказалось в камере смертников
Когда король вошел к себе, первое, что он заметил в другом конце кабинета, был монах, бледный, неподвижный, застывший, словно мраморная статуя.
Он был не в состоянии сидеть и прислонился к стене, чтобы не упасть.
Король замер при виде этого подобия призрака.
- А-а, это вы, отец мой, - молвил наконец король.
- Да, ваше величество, - отозвался священник так тихо, словно то был голос привидения.
- Вам плохо?
- Да, государь... Я исполнил свой обет и прошел около восьмисот лье пешком. В ущелье Сениской горы я заболел:
подхватил лихорадку в Мареммах. Месяц я провалялся на постоялом дворе между жизнью и смертью. Потом наконец, поскольку время подгоняло и день казни моего отца становился все ближе, я снова пустился в путь. Рискуя умереть, стоя у какого-нибудь придорожного столба, я за сорок дней прошел сто пятьдесят лье и прибыл два часа назад.
- Почему же вы не наняли экипаж? Да вас из милости избавили бы от тягот пути!
- Я дал обет совершить паломничество в Рим и вернуться пешком: я был обязан исполнить обет.
- И вы его исполнили?
- Да, государь.
- Вы святой.
На губах монаха мелькнула невеселая усмешка.
- Не торопитесь называть меня так, - остановил он короля. - Я преступник и явился просить справедливости для других и для себя.
- Прежде всего, я бы хотел узнать об одном, - проговорил король.
- Спрашивайте, ваше величество! - с поклоном предложил Доминик.
- Вы ходили в Рим... с какой целью? Теперь можете мне об этом сказать?
- Да, сир. Я ходил умолять его святейшество снять наложенную на мои губы печать и разрешить мне нарушить тайну исповеди.
- Значит, вы по-прежнему убеждены в невиновности своего отца, но не принесли доказательств этой невиновности? - огорченно вздохнул король.
- Напротив, ваше величество, у меня в руках неоспоримое доказательство.
- Говорите же!
- Король может уделить мне несколько минут?
- Сколько пожелаете, сударь. Ваша история очень меня заинтересовала. Да садитесь же! Мне кажется, у вас вряд ли хватит сил говорить стоя.
- Доброта короля возвращает мне силы. Я буду говорить стоя, ваше величество, как и подобает верноподданному... или даже опущусь на колени, как положено преступнику, разговаривающему со своим судьей.
- Погодите, сударь, - остановил его король.
- Почему, ваше величество?
- Вы собираетесь открыть мне то, на что не имеете права:
тайну исповеди. А я не хочу участвовать в святотатстве.
- Да простит мне король, но как бы страшен ни был мой короткий рассказ, ваше величество может теперь его выслушать, не опасаясь святотатства.
- Я вас слушаю, сударь.
- Государь! Я стоял у смертного одра одного человека, когда меня пригласили к другому - умирающему. Мертвому больше не нужны были мои молитвы, зато умирающий нуждался в отпущении грехов. И я пошел к умирающему...
Король подошел к священнику поближе, потому что с трудом разбирал его речь. Он не стал садиться, а лишь оперся рукой о стол.
Было заметно, что король приготовился слушать с огромным вниманием.
- Умирающий начал свою исповедь, но не успел он произнести и нескольких слов, как я его остановил.
'Вы - Жерар Тардье, - сказал я ему, - я не могу слушать вас дальше'.
'Почему?' - спросил умирающий.
'Потому что я Доминик Сарранти, сын того, кого вы обвиняете в краже и убийстве'.
И я отодвинулся от него вместе с креслом.
Но он удержал меня за полу моей рясы!
'Отец мой! - проговорил он. - Само Провидение привело вас ко мне. Если бы я знал, где вас найти, я бы приказал это сделать, чтобы вы услышали мою исповедь... Монах! Это мое преступление, и я открываю эту тайну вам. Сын! Я возвращаю вам невиновность вашего отца. Я скоро умру. После моей смерти расскажите обо всем, что от меня узнаете...'.
И он, ваше величество, поведал мне ужасную историю: он обокрал сам себя, чтобы подозрения пали на моего отца, который в тот день, будучи замешан в заговоре против вашего брата, оказался вынужден бежать.
Затем он взялся за преступление, настоящее преступление, государь!..
- Как вы можете все это мне говорить, сударь, если узнали это на исповеди и, значит, обязаны молчать.
- Позвольте мне договорить, ваше величество... Клянусь, что я не введу вас в грех. Я один рискую погубить свою душу...
или, вернее, - Господи Боже мой! - уже погубил! - прибавил он, подняв глаза к небу.
- Продолжайте, - разрешил король.
- Жерар Тардье рассказал мне, как, уступая уговорам своей сожительницы, решил отделаться от двух своих племянников.
Разумеется, такое решение далось ему не без колебаний, борьбы, угрызений совести. И все же он решился... Двое соучастников распределили роли: он взял на себя мальчика, она - девочку. Он преуспел, бросив племянника в пруд и забив его веслом...
- Как ужасно то, что вы мне рассказываете!
- Да, сир, это ужасно.
