- И вы обязаны представить мне доказательства своих заявлений.
- Я представлю вам доказательства, государь. Итак, женщине убить девочку не удалось. В ту минуту, когда она готова была зарезать несчастную крошку, на крики примчался пес, сорвавшийся с цепи; он разбил окно, вцепился женщине в горло и задушил ее. Обливаясь кровью, девочка бежала...
- Она жива? - спросил король.
- Не знаю. Ваша полиция ее похитила, дабы убрать свидетеля невиновности моего отца.
- Сударь! Даю вам слово дворянина, что справедливость будет восстановлена... Но где доказательства?!
- Вот они! - сказал монах, вынимая из кармана манускрипт.
Он с поклоном передал королю свиток, на котором было написано:
'Это моя главная исповедь перед Богом и людьми, которая может быть в случае необходимости предана гласности после моей смерти.
Жерар Тардье'.
- Как давно у вас эта бумага? - поинтересовался король.
- Она была при мне все время, сир, - признался монах. - Убийца отдал ее мне, думая, что скоро умрет.
- И, имея эту бумагу, вы ничего не сказали, не представили ее судьям, не дали ее мне?
- Ваше величество! Разве вы не видите, что здесь написано:
исповедь преступника могла быть предана гласности лишь после его смерти.
- Он, стало быть, умер?
- Да, государь, - кивнул монах.
- Давно?
- Три часа назад; именно столько времени мне понадобилось, чтобы добраться из Ванвра в Сен-Клу.
- Должно быть, самому Господу стало угодно, чтобы негодяй умер вовремя.
- Да, я думаю, что Господу была угодна его смерть, ваше величество... Однако, - продолжал монах, опускаясь на одно колено, - я знаю человека столь же ничтожного, еще большего негодяя, чем этот.
- Что вы хотите этим сказать? - спросил король.
- Я хочу сказать, что господин Жерар умер не своей смертью, ваше величество.
- Он покончил с собой? - вскричал король.
- Нет, государь, он был убит!
- Убит?! - изумился король, и вдруг его словно озарило. - Кто же его убил?
Монах вынул из-за пазухи нож, которым он убил г-на Жерара, и положил его к ногам короля.
Нож был в крови.
Рука монаха тоже была в крови.
- О! - вскрикнул король и отпрянул. - Значит, убийца - это...
Он не смел договорить.
- ...это я, ваше величество! - понурился монах. - Это был единственный способ спасти честь и голову моего отца. Эшафот уже стоит, государь Прикажите, и я взойду на него.
На мгновение воцарилось молчание. Монах стоял все так же, не поднимая головы, в ожидании приговора.
Но, к величайшему удивлению аббата Доминика, король, отступивший при виде окровавленного кинжала, смягчился и проговорил:
- Встаньте, сударь. Вы совершили, без сомнения, ужасное, отвратительное преступление. Однако оно вполне объяснимо, если не простительно, ведь вы действовали из преданности отцу:
это сыновняя любовь вложила вам в руки нож, и хотя никому не дано право мстить за себя самому, закон все учтет, мне же нечего сказать, я ничего не могу сделать до тех пор, пока вам не будет вынесен приговор.
- А как же мой отец, ваше величество?! - вскричал молодой человек.
- Это другое дело.
Король позвонил, на пороге появился лакей - Передайте господину префекту полиции и хранителю королевской печати, что я жду их здесь.
Монах по-прежнему стоял на одном колене, несмотря на разрешение короля подняться.
- Да встаньте же! - повторил Карл X.
Монах повиновался, но был очень слаб, и ему пришлось опереться на стол, чтобы не упасть.
- Садитесь, сударь, - пригласил его король - Ваше величество!.. пролепетал монах.
- Я вижу, вы ждете приказа. Итак, приказываю вам сесть.
Монах почти без чувств упал в кресло.
В эту минуту префект полиции и министр юстиции явились на зов короля.
- Господа! - весело проговорил король. - Я был прав, когда говорил вам, что приход лица, о котором мне доложили, может изменить ход событий.
- Что хочет сказать его величество? - спросил министр юстиции.
- Я хочу сказать, что был совершенно прав, когда уверял, что к осадному положению придется прибегнуть лишь в крайнем случае. К счастью, мы до этого не дошли!
Он повернулся к префекту полиции:
- Вы мне сказали, сударь, что, если похороны Манюэля будут проходить не в один день с казнью господина Сарранти, вы сумеете справиться с ситуацией без единого выстрела - Да, ваше величество.
- Вы можете не опасаться осложнений. С этой минуты господин Сарранти свободен. У меня в руках доказательства его невиновности.
- Но... - растерянно начал префект.
- Вы возьмете с собой в карету вот этого господина, - сказал король, указав на аббата Доминика, - поедете с ним в Консьержери и там немедленно освободите господина Сарранти. Повторяю вам, что он невиновен, а я не хочу, чтобы невиновный оставался хоть на минуту под замком с того момента, как его невиновность доказана.
- Ах, ваше величество! - воскликнул благодарный монах и протянул к королю руки.
- Ступайте, сударь, - сказал король, - и не теряйте ни минуты.
Король повернулся к монаху:
- Я вам даю неделю на то, чтобы вы оправились после нелегкого путешествия. Затем вы сдадитесь властям.
- О да, государь! - воскликнул монах. - Должен ли я вам поклясться?
- Я не прошу от вас никакой клятвы, мне довольно вашего слова. - И, обратившись к префекту полиции, добавил: - Идите, сударь, и пусть моя воля будет исполнена.
Префект полиции поклонился и вышел в сопровождении монаха.
- Не откажет ли мне ваше величество объяснить... - отважился заговорить министр юстиции.
- Объяснение будет кратким, сударь, - бросил король. - Возьмите этот документ: в нем заключено доказательство невиновности господина Сарранти. Поручаю вам передать его господину министру внутренних дел. По всей вероятности, он испытает унижение, когда прочтет имя настоящего убийцы и признает в нем того, чью кандидатуру он сам поддерживал. Что касается монаха, то справедливость должна восторжествовать: позаботьтесь о том, чтобы его дело было рассмотрено на ближайшем заседании суда... И возьмите этот нож, сударь: это вещественное доказательство.
Предоставив министру юстиции самому сделать выбор: удалиться или последовать за королем, его величество в прекрасном расположении духа вернулся в гостиную, где его ожидал оберегермейстер.
- Ну что, государь? - спросил тот.
- Охота состоится завтра, дорогой граф, - сказал король, - и постарайтесь, чтобы она прошла удачно!
- Позволю себе заметить, - ответил обер-егермейстер, - что я еще никогда не видел ваше величество таким веселым.
- - Вы правы, дорогой граф, - подтвердил Карл X, - вот уже четверть часа, как я помолодел на двадцать лет.
