из противников, что оказался пленником повозки, он перепрыгнул через оглобли и в несколько прыжков настиг одного из беглецов.
Им оказался Овсюг.
Плотник взял его за ноги и, как цепом, ударил Карманьоля.
Оба они потеряли сознание, и Жан Бычье Сердце оттащил и бросил их в тележку, не думая о том, какое беспокойство причиняет Жибасье. Затем он, как и собирался, заделал тележкой брешь в баррикаде, а полковник Рапт бросился со своими людьми на это укрепление, не подозревая, что имеет дело с однимединственным бунтовщиком.
Тем временем Жибасье бесновался под тележкой, словно Энкелад под горой Этной.
Это его и сгубило.
Жан Бычье Сердце подбежал к тележке, чтобы выяснить, почему она раскачивается. Он увидел голову Жибасье, высунувшуюся сквозь одну из дубовых стенок тележки.
Только теперь плотник узнал Жибасье.
- Ах, негодяй! Так это ты?! - вскричал он.
- Что значит 'ты'? - отозвался каторжник.
- Воздыхатель Фифины!
- Клянусь вам, я не знаю, что вы имеете в виду! - запричитал Жибасье.
- Сейчас объясню! - взвыл Жан Бычье Сердце.
Позабыв о том, что происходит вокруг, он занес тяжелый кулак и с глухим грохотом опустил его на голову Жибасье В то же мгновение Жана Бычье Сердце тряхнуло и он оказался под лошадью.
Это граф Рапт брал баррикаду приступом.
Задние ноги его лошади застряли между деревянными балками и булыжником, передние же попали между оглоблями тележки.
Жану Бычье Сердце пришлось лишь немного поднатужиться, и он опрокинул лошадь, чувствовавшую себя неуверенно, так как почва уходила у нее из-под ног.
Он напрягся и выкрикнул:
- Стоять, полковник!
Плотник все делал на совесть: лошадь и всадник рухнули на мостовую или, точнее, на камни.
Жан Бычье Сердце собирался прыгнуть на полковника Рапта и, по всей вероятности, обошелся бы с ним так же, как с Жибасье, но тут всадники, ненамного отстававшие от полковника, появились с саблями наголо всего в нескольких метрах от баррикады.
- Сюда, сюда, старик! - послышался охрипший голос, и Жану показалось, что он его узнаёт.
Плотник почувствовал, что кто-то тянет его за полу куртки.
Он вскочил и бросился на дорогу, не обращая внимания на того, кто пытался его предупредить, и оставив позади себя неподвижные тела Карманьоля и Овсюга, являвшиеся частью баррикады, которую брала приступом кавалерия полковника Рапта.
Не вспомнил он и о Жибасье, застрявшем в тележке.
Он смутно понимал, зачем сам он оказался здесь в эту минуту.
Инстинкт самосохранения повелевал ему выйти на мостовую.
Там он снова услышал хриплый голос:
- Ближе к домам, прижимайтесь к стенам, иначе вы мертвец!
Он обернулся и узнал скомороха Фафиу.
Хороший совет, даже если его подал враг, остается хорошим советом. Однако Жан Бычье Сердце всегда руководствовался первым побуждением и не мог признать эту истину. Он видел в Фафиу лишь бывшего дружка мадемуазель Фифины, заставившего его пережить мучительные минуты ревности.
Он пошел прямо на несчастного шута, скрежеща зубами, сжимая кулаки и бросая на него угрожающие взгляды.
- А-а, это ты, проклятый паяц?! И ты еще смеешь мне указывать: 'Сюда, старик!' - проревел плотник.
- Да, именно так, господин Бартелеми, - пролепетал Фафиу. - Я не хотел, чтобы с вами случилось несчастье.
- Почему?
- Потому что вы хороший человек!
- Значит, когда ты сказал: 'Сюда, старик!' - ты не собирался меня дразнить? - спросил Жан Бычье Сердце.
- Вас? Дразнить? - задрожал шут. - Да нет, я просто хотел вас предупредить. Вон, смотрите, сейчас солдаты будут стрелять!
Скорее бежим вот сюда. У меня здесь живет одна знакомая, мы можем переждать у нее.
- Ладно, ладно! - проворчал Жан Бычье Сердце. - Не нужны мне ни твои советы, ни твое покровительство.
- Да пригнитесь хотя бы, пригнитесь! - крикнул Фафиу, пытаясь притянуть великана к себе.
Но в эту самую минуту плотника окутало облако дыма, раздался оглушительный грохот, засвистели пули, и Фафиу упал к его ногам.
- Тысяча чертей! - выругался Жан Бычье Сердце, грозя солдатам кулаком. - Так здесь убивают?
- Ко мне, господин Бартелеми! Ко мне! - пролепетал шут умирающим голосом.
Эта сцена тронула славного плотника до глубины души. Он наклонился, подхватил Фафиу поперек туловища и открыл ногой дверь, на которую ему указывал шут и которую на всякий случай прикрыли во время их спора.
Он исчез в подъезде в то самое время, как г-н Рапт поднял свою лошадь, прыгнул в седло и заорал:
- Изрубить негодяев! Расстрелять!
Отряд всадников понесся на баррикаду.
Восемьдесят лошадей, пущенных в галоп, проскакали по телам Карманьоля и Овсюга.
Помолитесь за спасение их душ!
Зато Жибасье удалось высвободить голову, он ползком добрался с большим трудом до тротуара как раз напротив того места, где исчез Жан Бычье Сердце, унося Фафиу.
- Ну вот, мы в подъезде, - проговорил плотник. - Куда теперь?
- Шестой этаж, - едва слышно выдохнул шут и лишился чувств.
Великан миновал пять этажей, не останавливаясь: у него были сильные руки, и он почти не чувствовал тяжести.
Добравшись до нужного этажа - а это был самый верхний этаж, - Жан Бычье Сердце остановился: он оказался в середине коридора, куда выходили семь или восемь дверей.
Не зная, куда постучать, он спросил совета у Фафиу. Но несчастный актер не подавал признаков жизни: он смертельно побледнел, губы у него посинели, а глаза закатились.
- Эй, парень! - взволновался Жан. - Э-гей, отзовись!
Фафиу оставался недвижим.
При виде его бледности плотник смягчился и, пытаясь справиться с охватившим его волнением, пробормотал:
- Парень! Вот черт! Эй, парень, очнись! Не можешь же ты умереть, черт побери! До чего глупые у тебя шутки!
Но актер и не собирался шутить. Его ранило в плечо, и он по-настоящему лишился чувств от боли и потери крови, а потому не мог произнести ни звука.
- Дьявол! - снова выругался Жан, что можно было понять как вопрос: 'Как быть?'
Он подошел к ближайшей двери, стукнул локтем и крикнул:
- Эй, кто-нибудь!
Скоро в замке повернулся ключ, и испуганный буржуа появился на пороге в рубашке и ночном колпаке.
Он держал в руке свечу, и она дрожала в его пальцах, точь-в-точь как подсвечник в руке Сганареля, когда тот провожал командора к Дон-Жуану.
