– Не так неожиданно, как тебе кажется, – рассмеялся Эдгар, поднося бокал к губам. – О, что я мог бы проделывать с этой девушкой!..
Дэвид с ужасом смотрел на Эдгара:
– Но, дядя, я даже предположить не мог, что ты способен… применить насилие к молодой женщине! Мария уже давно здесь…
– Мария – ребенок, – проворчал Эдгар, возвращаясь к своему креслу.
– Она не… ей уже семнадцать лет…
– А мне, Дэвид, мне тридцать три, я вдвое старше Марии. Но я нахожу твою мисс Барет гораздо более зрелой и…
желанной.
Дэвид, не веря своим ушам, покачал головой:
– Дядя, ты пять лет провел в добровольном заточении на этой плантации! Месяцами не разговаривал ни с одной живой душой. Я думал, что тебе уже не хочется ни с кем общаться.
Отпив из бокала, Эдгар задумчиво произнес:
– То, чего я хочу от мисс Барет, не требует долгих разговоров.
Дэвид поперхнулся бренди.
– Черт побери! Если ты так низко пал… тогда я не уеду в Галвестон и не оставлю Эмили в твоих когтях!
– Правда? Даже если наш склад сгорел дотла?
– Правда, – твердо ответил Дэвид. – Я уеду только в том случае, если ты заверишь меня, что добродетели мисс Барет ничего не угрожает, пока меня не будет.
Услышав это драматичное заявление, Эдгар так расхохотался, что на глазах его выступили слезы.
– Добродетель Эмили, в самом деле! Ты говоришь, что ей двадцать один год, и она жила в Хьюстоне? – Он помолчал, хмурясь. – Да ладно, Дэвид, не вскакивай! Я не собираюсь «применять насилие», как ты деликатно выразился.
Дэвид снова откинулся на спинку кушетки с облегченным вздохом, в то время как дядя несколько нетвердой походкой снова направился к буфету.
– По-моему, ты ей нравишься, глупышке, – заметил Эдгар, наполняя бокал. – Когда ты уедешь, это изменится, пусть даже я буду скучать по тебе, племянник.
Дэвид нахмурился.
– Дядя, ты уже собираешься нарушить свое обещание?
– У меня нет намерения силой навязывать себя этой девушке. – Он задумчиво улыбнулся. – Но есть другие способы, племянник, есть…
Дэвид изумленно уставился на Эдгара.
– Тебя не обескураживает то, что ты ей не нравишься? Хозяин Бразос-Бенда быстро опрокинул в себя бренди, и его глаза заметно потемнели.
– Нет, племянник. Это делает игру еще интереснее.
Эмили проснулась, голова раскалывалась от боли. Она не была вполне уверена, но ей показалось, что в соседней комнате хлопнула дверь.
Девушка неуверенно встала с кушетки, голова все еще кружилась. Влажное платье прилипло к телу. Наверное, она задремала на какое-то время, решила Эмили, и налила себе воды из фарфорового кувшина, залпом выпила стакан и переоделась в прозрачную ночную сорочку. Ей все еще было жарко, и она открыла дверь на веранду. Прохладный, напоенный ароматом цветов ветерок хлынул в комнату.
Эмили, покачиваясь, пошла к лампе, от воды у нее почему-то снова закружилась голова. Она уже собиралась погасить лампу, как вдруг какой-то шорох привлек ее внимание.
Эдгар Эшленд вошел в комнату с бокалом бренди в руке.
Потрясенная, Эмили оцепенела. Она не подозревала, что веранда соединяет ее комнату с его спальней.
– Сэр, вы забываетесь.
Эдгар Эшленд, пошатываясь, вступил в круг света и ухмыльнулся.
– Невозможно, – пробормотал он, его глаза блестели от чрезмерного количества бренди. – Невозможно забыть.
Эмили скрестила на груди руки и открыла было рот для резкого ответа, но тут Эдгар швырнул свой пустой бокал через всю комнату. Он ударился о камин и разбился на тысячу звенящих осколков. От этого яростного и неожиданного поступка в висках Эмили снова запульсировала тупая боль.
Кроша стекло подошвами сапог, Эдгар подошел к ней и оторвал ее руки от груди.
– Невозможно забыть! – страстно повторил он, не сводя глаз с ее груди под тонкой тканью. – Оливия – ведьма! Почему она не оставит меня в покое? Я бы заплатил по-королевски ради того, чтобы дотянуться до нее и втоптать в грязь!
Эмили охватил ужас. Глаза Эдгара стали безумными, а руки держали ее стальной хваткой. Она била его кулаками в грудь, умоляя:
– Прошу вас, пожалуйста, отпустите меня. Вы пьяны. Внезапно Эдгар оттолкнул ее. Она споткнулась и
