— А я нет! Вот если бы у меня была дочь и ее жених оказался бы таким дерьмом…
Ну вот, теперь она точно улыбалась, и Флинну стало так хорошо, что даже дождь показался не таким противным.
— …в общем, я бы не пожелал ни одной нормальной женщине выйти замуж за такого типа.
— Хотела бы я посмотреть на вашу дочь, мистер Патрик. Может, ей удалось бы сделать из вас настоящего джентльмена! Во всяком случае, мне это оказалось не под силу!
— Эй, послушай, да я и так джентльмен хоть куда! Просто я не люблю манерничать и оттого могу показаться грубым, понимаешь? Но когда надо, мой внутренний джентльмен выходит наружу, и тогда я веду себя исключительно галантно.
— Твой «внутренний джентльмен»?
— Ага, это из той дребедени, которой нас потчуют психотерапевты.
Он посмотрел на Мелисанду и убедился, что она наблюдает за ним с брезгливо-жалостливым выражением: «Ах, он и правда рехнулся!»
— Это просто такая… шутка, — пояснил Флинн с грустной улыбкой. — Ну, так принято говорить у нас в Америке. Не обращай внимания.
Они двинулись дальше, и хотя Мелисанда снова замолчала, Флинна согревало ощущение зарождавшейся между ними дружбы. Эта упрямая девчонка начинала ему нравиться. Она сильна духом, она умна и чертовски красива. Окажись он сейчас в своем уме — вернее, в своем времени, — непременно бы ею увлекся. Однако в данной ситуации его восторгам суждено продлиться не более, чем затянувшемуся бреду. Да, она очень интересная, пожалуй, даже выдающаяся особа, но он же не может влюбиться в нее во сне!
Миновало еще несколько часов, и в животе у Флинна вовсю урчало от голода. Он ничего не ел с тех пор, как ушел со свадьбы, и у него начала кружиться голова. Ослабевшие ноги заплетались и не желали слушаться. Зато дождю все было нипочем: знай себе лупил и лупил по осклизлой земле весь день напролет. Флинн снова стал думать о том, что от холода наверняка подхватит пневмонию.
— Смотри-ка! — нарушил унылое молчание голос Мелисанды, показавшийся ему особенно близким среди пустынного пейзажа.
Флинн проследил за ее взглядом. По левую руку от дороги виднелась чахлая роща, и над вершинами деревьев курился сизый дымок.
— Наверное, там кто-то живет, — предположила она.
— Слава Богу! Может, они поделятся с нами едой?
— Думаешь, стоит попробовать? — Она задумчиво рассматривала струйку дыма на горизонте.
— Им же будет лучше. Не то я вырублюсь прямо у них на пороге, и им придется самим меня хоронить!
— Да, я тоже немного ослабла.
Он с сочувствием посмотрел на Мелисанду. Ее лицо осунулось от усталости и побледнело, а под глазами залегли тени.
С трудом выдирая ноги из жадно чавкавшей липкой глины, они побрели по направлению к роще. Несколько раз Флинн едва не лишился обуви, вытаскивая из грязи босую ногу.
Стоило оказаться под древесными кронами — и сразу стало легче от того, что дождь больше не барабанил по голове. Целый день, проведенный под монотонными ударами настырных капель, был подобен китайской пытке водой, однако Флинн осознал это лишь тогда, когда избавился от нее, укрывшись под деревьями.
Путники пошли напрямик по земле, усыпанной прелой листвой и золотистой хвоей. Запах дыма был самым надежным проводником. Наконец на самой опушке они увидели убогую хижину, к которой вела едва наезженная тропка с противоположной стороны. Возле хижины притулился сарай и загон для стада свиней. На всех постройках лежала печать бедности, граничившей с нищетой. Флинн с тоской подумал о том, что вряд ли в такой халупе найдется лишняя комната для гостей. Не говоря уже о лишнем куске хлеба.
— Подожди здесь, — сказала Мелисанда, — а я постучу в дверь.
— Нет, если я твой брат, то это следует сделать мне. Вдобавок ты же не знаешь, что за люди там живут. Вдруг тебе откроет какой-нибудь маньяк?
— Два маньяка сразу — не слишком ли много для нашего графства? — заметила она с кривой улыбкой.
— Поверь мне, их повсюду полно, — машинально ответил Флинн. Он успел подняться на пару ступенек, когда сообразил, что его хотели оскорбить.
Повернулся и с укоризной посмотрел на свою спутницу:
— Очень смешно.
Она как ни в чем не бывало пожала плечами. Флинн подошел к двери и решительно постучал. Дверь тут же распахнулась. На него сурово уставилась пышнотелая особа в туго повязанной головной косынке и грубом платье до пят, вытиравшая руки о край передника. — Чем могу служить?
Только теперь Флинн спохватился, что сказать-то ему нечего. Во всяком случае, он не успел придумать ничего убедительного.
— Гм… — многозначительно прокашлялся он. — Мы тут с сестрой… — Он повернулся и махнул рукой на Мелисанду, неподвижно застывшую поодаль. — В общем, мы были на пути в Лондон, когда нас ограбили. — Флинн сделал паузу, как заправский актер, в ожидании сочувственных реплик из зала, но их не последовало. Вместо сочувствия он наткнулся на непроницаемый взор заплывших жиром маленьких карих глазок на неподвижном, как камень, лице. Женщина приосанилась и уперлась кулаками в бока. Флинн почувствовал себя весьма неуверенно, но был вынужден продолжать: — И мы подумали, не найдется ли у вас лишний ломоть хлеба и место для ночлега?
— И откуда же вы такие взялись? — Карие глазки подозрительно прищурились, а огромные руки угрожающе скрестились на груди.
— Ну, — Флинн растерянно улыбнулся, — что до меня, то я из Америки, a Me… хм, да… моя сестра — здешняя, она жила неподалеку от Мерстана.
— Неподалеку от Мерстана? — От удивления редкие брови цвета свинцового карандаша поползли на лоб. — Да вы проделали немалый путь, верно? И скажи-ка мне, разве так бывает, чтобы брат и сестра жили в разных краях света?
— Ну, — Флинну все труднее давалась эта дурацкая улыбка, — тут нет ничего нового, мэм, эта история стара, как мир. Мы — осколки разрушенной семьи. Я жил с отцом в Штатах, а она выросла здесь, у матери. Наши родители развелись, еще когда мы были совсем крошками. — И он взглянул на недоверчивую особу с заговорщицкой ухмылкой типа «вы-же-сами-знаете-как-это-бывает». И получил в ответ убийственный взор.
— Развелись?! Господи, спаси и сохрани! Рой! Ты только послушай, что он говорит! Его родители развелись! Ты когда-нибудь слышал о таком? Ты не знаешь, живет ли возле Мерстана женщина, которая развелась?
— Нет, — раздался из глубины хижины грубый мужской голос.
— Святые угодники, представляю, какой это был скандал, — пробормотала женщина, посматривая на Флинна с нездоровым интересом. — Небось оттого у тебя и жизнь не задалась, что пришлось расплачиваться за ихние грехи? Ну что ж, пожалуй, теперь понятно, отчего ты и на человека-то не похож. Так говоришь, она твоя сестра? Ну, так и быть, зови ее сюда. Боюсь, делиться нам особо нечем, и на ночь я могу вам предложить всего лишь охапку сена на сеновале, но и за это будьте любезны отработать. С утра поможете Рою управиться со свиньями.
Флинн замер в нерешительности, обдумывая сделанное ему предложение, вернее, ту его часть, которую он смог разобрать. Произношение этой дамы не просто оставляло желать лучшего — ничего подобного он отродясь не слышал.
— Ну, чего стоишь, иди зови ее в дом, — с этими словами хозяйка повернулась и скрылась внутри.
Флинн медленно повернулся к Мелисанде, пожал плечами и махнул рукой, подзывая к себе. Когда девушка подошла, он прошептал:
— Я сам толком не понимаю, во что мы ввязались, но, по-моему, она обещала нам немного еды и место для ночлега.
