более что уж ей-то, как никому, хорошо известно, что их подстерегают хищники вроде Родерика.
И тут Кирсти увидела его, и приутихшая было ярость вновь охватила ее. Прижимаясь спиной к стене, отчасти чтобы иметь опору, отчасти ради того, чтобы скрыться в тени, она смотрела на своего мужа. Он стоял, положив руку на плечо какого-то мальчика, похотливо глядя на него.
Нож оказался в ее руке еще прежде, чем она успела об этом подумать – ею двигала потребность защитить ребенка. В этот момент рядом с Родериком возник какой-то мужчина, и не прошло и минуты, как мальчика увели. На квадратном лице Родерика отразилась бешеная ярость, но ее тут же сменила спокойная учтивая улыбка придворного. Кирсти огляделась и поняла, что все мальчики стараются держаться подальше от Родерика. Маленький паж, пробиравшийся с одного конца зала в другой, сделал немалый крюк, чтобы обойти стороной лорда Макая.
Все ясно. К словам Пейтона прислушались! Распускаемые им слухи возымели действие. Взрослые не подпускали Родерика к мальчикам. Сами мальчики предостерегали друг друга. Не так-то легко теперь Родерику охотиться здесь!
Кирсти спрятала нож. Ярость ее поутихла. Она поняла всю нелепость своего плана покончить с Родериком прямо здесь. И таящуюся в этом плане смертельную опасность. Слишком много народу вокруг. К тому же покушение на жизнь Родерика может вызвать к нему симпатию и свести на нет все усилия Пейтона. Мало того. Если покушение окажется неудачным или же ее схватят, сразу обнаружится, кто она такая. Начнутся вопросы и ответы, которые очень быстро выведут Родерика или членов его клана на Пейтона, то есть на детей.
Кирсти также не была уверена, что способна совершить это убийство. Конечно, Родерик – изверг рода человеческого, но хватит ли у нее воли просто подойти к нему и ударить ножом в сердце? Скорее всего нет. Это значит, что ее поймают, она снова окажется в лапах Родерика и погибнет.
Дрожа при мысли о том, что она могла натворить, Кирсти стала потихоньку пробираться к выходу из главного зала.
Выбрав место потемнее, Кирсти остановилась и окинула взглядом толпу. Мимо прошел паж, и, взглянув на него, девушка похолодела. Как мог Каллум пробраться сюда и где раздобыл такой богатый наряд? Она уже протянула к мальчику руку, намереваясь остановить его, как вдруг кто-то схватил ее за запястье.
– Может, стоит все же поглядывать по сторонам – а вдруг увидим нашу девицу прямо на дороге? – обратился Йен к Пейтону, когда они ехали верхом к замку.
– И не думай. Ты ни за что ее не увидишь, – ответил Пейтон. – Эта девушка умеет превращаться в самую настоящую тень.
– В самом деле? – изумился Йен. Они как раз съехали во двор замка и спешились.
Приказав слуге, который вышел им навстречу, подержать лошадей, Пейтон зашагал рядом с Йеном.
– Да, она удивительно ловка. Двигается бесшумно, стремительно и в любой момент может исчезнуть.
Когда они вошли в запруженный людьми главный зал, Йен оглянулся кругом и нахмурился.
– В таком случае, как мы ее здесь найдем?
– Это будет нелегко, но, – он кивком указал на Родерика, – вон стоит ее добыча, значит, и она сама где-то поблизости. Так что смотри в оба. Чтобы нанести удар, ей придется появиться хотя бы на миг. А я же пойду ее искать.
Оставив на страже Йена, Пейтон отправился обыскивать темные углы зала, где могла прятаться Кирсти. Тихо скользя вдоль погруженной во мрак стены, Пейтон понял, что такого рода передвижение таит в себе целый ряд преимуществ. Его ни разу не остановили и не задержали ни женщины, вознамерившиеся пофлиртовать, ни мужчины, которым вздумалось обсудить с ним изготовившихся к битве регентов или же бесконечно меняющиеся союзы с англичанами и вопрос, следует ли становиться на сторону дома Йорков или дома Ланкастеров. Что касается дел английского двора, то Пейтон вообще полагал, что самое умное – это предоставить обоим домам биться за обладание английской короной без помощи шотландцев, а потом заняться вплотную победителем – если, конечно, англичане сами не перебьют друг друга во время склок. В данный момент вопрос, кто именно из английских дураков завоюет корону, волновал Пейтона еще меньше обычного. Он хотел только одного – благополучно вывести Кирсти из замка и отвезти обратно домой, где намеревался ругать ее за глупость до тех пор, пока не запылают ее хорошенькие ушки.
Как раз в тот момент, когда Пейтон машинально следил взглядом за своим маленьким кузеном Авеном, который проходил мимо и, к счастью, не заметил его, Пейтон вдруг увидел какое-то движение в темном углу. Даже столь ненадежное укрытие Кирсти сумела использовать. Пейтон поспешил к ней и оказался прямо за ее спиной в тот момент, когда она шагнула вперед. Он схватил ее за запястье и не дал коснуться Авена, к которому потянулась ее рука.
– Это Каллум, – шепотом проговорила Кирсти, когда Пейтон, увлекший ее обратно в тень стены, потащил в сторону дверей.
– Нет, это мой кузен Авен Макмиллан, – ответил Пейтон, выглянув из укрытия, чтобы дать сигнал Йену идти к лошадям.
– Но он вылитый Каллум!
– Да. Я знаю. Потом объясню – после того, как выскажу все, что думаю о тебе и твоей дурости.
Кирсти хотела возмутиться его грубым обращением, когда он поволок ее во двор замка и закинул на свою лошадь, но потом решила, что разумнее вести себя тихо.
Едва войдя в дом, Пейтон потащил ее к себе в кабинет и толкнул к креслу. Измученная эмоциональными баталиями, которые она вела сама с собой на протяжении последних нескольких часов, Кирсти рухнула на сиденье. Она слегка удивилась, когда Пейтон подал ей кубок вина. Молча, без единого Слова. И отошел от нее. Кирсти сдержала улыбку. Даже в ярости этот человек не забывал о манерах.
– Ты решила его убить? – спросил наконец Пейтон и повернулся к ней.
– Да, – призналась девушка. – Я собиралась вонзить кинжал в его черное сердце. – Она отпила вина. – Какое-то время мне казалось, что лучше вспороть ему живот, чтобы он умирал медленно и мучительно. Затем подумала, не отрезать ли ему его мужское достоинство, чтобы он не мог больше совершать свои злодейства. – Она снова глотнула вина. – Затем я… – Глаза ее округлились – Пейтон выхватил у нее кубок, сердито заглянул в него – вина оставалось еще достаточно, – затем сердито посмотрел на нее. – Я не пьяна, – негромко проговорила Кирсти, забирая у него кубок.
– Вот тебя бы точно убили.
– Вполне возможно. Это не имеет значения. Я хотела отправить это чудовище прямиком в ад.
– А парочка громил, которые ходят за ним по пятам? Они что, стояли бы и смотрели, как ты его убиваешь?
Кирсти подумала, что легче было бы ей сплясать босиком на гвоздях, чем признаться, что она совершенно забыла про охранников Родерика. Они были слепо преданы своему хозяину и столь же сильны, сколь и глупы. Стоило им увидеть кинжал, блеснувший в ее руке, как они тотчас свернули бы ей шею или снесли голову с плеч огромным мечом. Именно таким способом они лишали жизни людей.
– Я думала, мне поможет мое проворство, – сказала она.
– Ты вообще ни о чем не думала, – рявкнул он. – У тебя и плана-то никакого не было. Просто взяла и поскакала с ножиком в руке, готовая свершить убийство или погибнуть. Или ты и вправду считала, что, когда кинешься на Родерика, народ расступится перед тобой, приговаривая: «Режь его, дорогая, на здоровье»?
Она со стуком поставила кубок на маленький столик м вскочила на ноги. Гнев, все еще тлевший в ее душе, теперь обратился на Пейтона. Он невольно попятился, к великому удовольствию Кирсти. Она и без него знала, что поступила опрометчиво. Но неужели он не мог выказать ей ни сочувствия, ни понимания? Уж кому, как не ему, было хорошо известно, что толкнуло ее на этот поступок!
– Народу, – процедила она сквозь зубы, – следовало поступить именно так. Любой должен был считать делом чести поднять меч или кинжал на этого гнусного человека и изрубить его на куски. Да, я не думала, и я не рассчитывала. У меня в голове была только одна мысль, после того как я увидела бедного маленького Робби, – что Родерик зажился на этом свете. Пора отправить его в мир иной. Чтобы каждый ребенок, которому он успел причинить зло, мог бы плюнуть на его могилу и предать проклятию его черную душу.
Она подошла к камину и уставилась на огонь ничего не видящим взглядом. Кирсти едва сдерживала слезы, кляня себя за такую слабость. Она чуть напряглась, когда Пейтон подошел к ней сзади и обнял.
– Маленькие мальчики не будут плевать на могилу этого негодяя, – шепнул он ей на ухо. – Они будут на нее писать.
Кирсти никогда бы не поверила, что столь грубая шутка способна ее рассмешить. Впрочем, нельзя не признать, что были в ней и юмор, и правда жизни. Ее собственные братья именно так и поступили бы, даже утонченный Эдвард.
– Почему этот мальчик так похож на Каллума? – спросила она, надеясь, что беседа поможет ей сохранить хладнокровие, несмотря на его объятия и нежные поцелуи, которыми он осыпал ее ухо и шею.
– Потому что Каллум ему родня, – ответил Пейтон.
Кирсти высвободилась из его рук, отошла в сторону и спросила:
– Ты в этом уверен?
– Совершенно уверен, но, пока не узнаю имя матери и еще кое-что, ничего не скажу мальчику. Для Макмилланов достаточно одного взгляда на Каллума, чтобы признать его своим, а вот Каллуму потребуются доказательства, чтобы поверить и принять это. – Пейтон снова переместился и теперь стоял перед ней; затем потихоньку стал приближаться, пока она не оказалась припертой к стенке. – Тогда у него будет имя и клан. Еще лучше, если я разыщу его близких родственников.
– А они захотят его принять?
– Да. – Он заметил пробежавшую по ее лицу тень сомнения. – Это клан моего
