руку чашку, он, в конце концов, понял, что напоминает ему ее кожа, – лепесток розы. И, подобно розе, нежная и мягкая Кэт была окружена шипами.
Почему она стала такой колючей? И столь подозрительной по отношению к людям? Андерсен-холл – вполне достойное место, куда лучше любого из виденных им приютов. Что же вынудило ее решить, что никто не вправе приближаться к прелестной Кэтрин Миллер?
Не задумываясь о причинах своего любопытства, Маркус недавно спросил у отца, каким образом эта девушка попала в Андерсен-холл. Из его рассказа молодой человек узнал, что, по словам Кэт, они с братом остались сиротами. Отец и мать Кэтрин были частными учителями в семьях, принадлежавших к высшему обществу, чем и объяснялись хорошие манеры и образованность детей. Потом их отец оказался в долгах, да так основательно, что никто не смог ему помочь. После этого его самого и жену отправили в тюрьму, а дети остались на попечении какой-то приятельницы. В тюрьме их родители скончались от лихорадки, и Кэт решила больше никому не усложнять жизнь и отправилась вместе с братом в приют. Однако все это случилось много лет назад, так почему же в Кэтрин до сих пор столько горечи?
«Впрочем, горечь – неточное слово», – поправил себя Маркус. Она резка, недоверчива, категорична, но не ожесточена. А кроме того, на редкость привлекательна. Непонятно, почему ни один мужчина до сих пор не сделал ей предложения.
Умный человек наверняка увидел бы нечто большее, чем небрежно причесанные волосы и скверная одежда. Он смог бы обуздать ее колкий язык. Одна мысль о том, что язычку Кэтрин можно было бы найти иное применение, заставила Маркуса поежиться.
С самой первой встречи с Кэтрин он пытался побороть вспыхивающие в нем приступы страсти. И вот он оказался с ней наедине, в собственной спальне, и борьба с запретными желаниями превратилась в невыносимую муку. Но если он воспользуется невинной девушкой, оставленной ему на попечение, проклятье падет на его голову.
Вытянув молочно-белую руку, Кэтрин пыталась поставить пустую кружку на столик. Упрямица. Может быть, если он сосредоточится на ее душе, а не на теле, ему удастся выиграть эту битву.
Нагнувшись, Маркус взял кружку и поставил ее на поднос. Девушка моментально засунула руку обратно под одеяло.
Во время своего визита отец посоветовал ему заручиться доверием Кэтрин, рассказав ей всю правду. И, каким бы странным это ни казалось, Маркус решил последовать его совету.
Он положил руки на подлокотники и выпрямился, словно желая подтвердить этой позой свои самые добрые намерения. С годами он понял: поведение говорящего так же важно, как и его слова.
– Мой отец посоветовал мне быть с вами столь же откровенным, как и с ним, – начал Маркус. – Он безоговорочно мне доверяет. Кроме того, лорд Уэллингтон устроил небольшой спектакль…
– Переписка, – выдохнула Кэтрин, и глаза ее широко раскрылись. Если бы она решилась попытать счастья в театре «Друри-лейн», то наверняка потерпела бы фиаско.
– Итак, вы знаете о письмах, – Маркус покачал головой. – Отец уверял меня, что их никто не видел.
– Я их не читала, – поспешила заверить его Кэтрин. – Я просто видела, откуда они присланы.
В сообразительности ей не откажешь.
– Так вот, я получил тайное задание: уличить человека, изменившего Короне. Это и есть истинная причина моего возвращения.
Во взгляде Кэтрин все еще сквозило недоверие.
– И для этого вам необходимо было вернуться в приют?
– Получая приказ, я спросил о том же.
Кэтрин поджала губы.
– Вы не хотели возвращаться домой?
– Нет.
– Но все-таки вернулись.
– У меня не было выбора.
– Потому что вам приказали? – В ее голосе послышалось сомнение.
– Мне сделали предложение, от которого было трудно отказаться. – Выполнение задания в Лондоне было ценой жизни капитана Люка Хейза. Хорошо зная Маркуса, его командиры не сомневались, что, согласившись, он выложится весь без остатка.
Впрочем, приняв их условия, Маркус также добился и своего восстановления в прежнем чине. Более того, Хорас пообещал, что не направит его в тот полк, где служит майор Блакстон.
– Что же вам предложили? – спросила Кэтрин, тряхнув головой. Ему нравилась ее привычка во всем докапываться до самой сути. По контрасту с глуповатым поведением кое-каких знакомых ему дам, это действовало освежающе.
«Кэтрин несравненно умнее Анжелики», – подумал Маркус. Хотя его последней любовнице тоже нужно было отдать должное: такие женщины, как она, никогда не будут усложнять жизнь.
– Так что насчет предложения? – прервав глубокомысленные размышления Маркуса, продолжала настаивать Кэтрин.
– Предложение? – он отвел взгляд и переменил позу. – Скорее, это была сделка.
Розовые губы Кэтрин вытянулись в прямую линию.
– Ну хорошо, – уступил он. – Мой друг попал в беду, и я мог спасти его, только согласившись на их условия.
Лицо Кэтрин прояснилось.
– Что же, это первое объяснение, которое не противоречит вашему характеру.
– Откуда вам известно, какой у меня характер? – изумился Маркус. – В прошлом мы едва знали друг друга, тем более долгое время я вообще отсутствовал.
– Кое-что не меняется никогда.
– Что вы имеете в виду?
– Я говорю об Уилли Лимкине.
Маркус вспомнил непоседливого желтоволосого паренька, который попался на воровстве соседских цыплят. В наказание он должен был выдержать двадцать ударов розгами и возместить владельцу птиц все убытки. Уилли готов был мужественно принять настигшее его возмездие. Однако все знали, что парень несколько глуповат, и вряд ли он сможет заработать хотя бы несколько пенсов.
– Вы предложили ему работу… – тихо напомнила ему Кэтрин.
– Ради бога, парень всего лишь выстирал мою рубашку, – прервал ее Маркус, по-прежнему глядя в сторону. – Сущая безделица.
– Вы нашли для него полезное дело и дали возможность оплатить ущерб. Вплоть до дня своей смерти Уилли гордился тем, что смог вернуть долг самостоятельно, а не из чьей-то милости.
– И какие же из этого можно сделать выводы?
– Когда речь заходит о ваших друзьях, вы придерживаетесь определенного кодекса чести. Поэтому мне кажется, необходимость помочь попавшему в беду другу может быть чуть ли не единственной правдоподобной причиной вашего возвращения.
– Я очень рад, что вы так считаете, – мрачно откликнулся Маркус, испытавая в глубине души некое удовлетворение. «Хоть какое-то одобрение с ее стороны».
– И все же я не понимаю, почему ваша миссия привела вас в Андерсен-холл. – Внезапно лицо Кэтрин исказилось от испуга. – Детям что-нибудь угрожает?
– Нет.
Черты ее лица смягчились. Она и правда была хорошенькой – сияющие глаза, вздернутый носик, чувственные розовые губы… Интересно, каковы они на вкус…
Если бы она перестала спорить и трясти поднятым пальчиком или назидательно помахивать ложкой, утверждая свою правоту… Представив эту веселую картину, Маркус немного отвлекся от своих похотливых мыслей.
– А для чего понадобилось вводить вас в Совет попечителей? – спросила Кэтрин.
– Чтобы войти в доверие.
– К кому?
– А вот этого вам знать не нужно.
– А вашему отцу известно, кто это?
– В этом деле он всецело полагается на меня.
– Что ж, это вполне объяснимо – он недостаточно хитер, чтобы действовать самостоятельно.
Маркус не знал, возмущаться ему или чувствовать себя польщенным. Хорошо, по крайней мере, что Кэтрин ему поверила. Теперь она знала его тайну, и это воодушевляло.
Закусив нижнюю губу, Кэтрин продолжала рассуждать:
– В Совет входят Хардгрейв, Белтон, Фоксвеси, Ренфру, Григгс…
Отец очень точно обрисовал характер Кэт: она будет искать истину, пока не найдет ее. «Не самое подходящее для девушек качество», – отметил про себя Маркус.
– Не встревайте в мои дела, Кэт, – предупредил он. – Это очень опасно. Впрочем, вы уже могли в этом убедиться.
– Большинство попечителей регулярно вносит определенную сумму, – продолжала она, не обращая внимания на его слова. – Она почти никогда не меняется, поскольку неизменен состав попечителей. – Кэтрин поджала губы. – Правда, есть два исключения. Недавно мистер Григгс пожертвовал приюту довольно крупную сумму, в три раза превышающую его ежегодный взнос. С другой стороны, лорд Ренфру сократил свои пожертвования более чем вдвое.
Маркус уже знал обо всем этом из счетных книг Кэтрин, которые девушка вела с присущей ей аккуратностью.
– Готова поспорить, что это Ренфру, – заявила Кэтрин. – Григгс – воплощенное «Слава королю!». А Ренфру вечно мечется между разными лагерями. Возможно, кто-нибудь подлил масла в огонь его начинаний?
Маркус не мог не поразиться тому, как быстро она ухватила суть дела. Однако…
– Кэт, поймите, мы не дети, играющие в войну. И молодой женщине здесь не место.
Кэт скрестила руки.
– Я спасла вам жизнь.
– Я не нуждался в вашей помощи, – грубовато ответил Маркус. – И до вашего появления прекрасно справлялся в одиночку.
Кэт передернула плечами:
– Пять мужчин против одного. Да, конечно, вы отлично бы справились и без меня…
– Благодарю вас за лестную оценку.
– Насколько мне помнится, один из них даже целился в вашу спину из пистолета, и это именно я обезвредила подонка.
Маркусу было очень приятно, что она на этот раз обозвала подонком не его, а кого-то другого. И все же…
– Кроме того, – добавила Кэтрин, – если одного из членов Совета уличат в предательстве, сочтут угрозой Британии… для Андерсен-
