– А свидетели?
– Ничего подобного. Как ты думаешь, почему англичане, чтобы жениться, всегда везут женщин в Гретна-Грин? Потому что здесь это легко. Они заявляют о своем желании в присутствии свидетелей в том случае, если кто-то возражает против их брака. Но закон гласит, что этого не требуется. Достаточно взаимного согласия.
– Если не упоминать, что мы не заявляли о каком-либо согласии, – сказала Венеция.
– Верно. Вот здесь-то в законе и появляются кое-какие тонкости. Он предусматривает три разновидности гражданского брака, то есть брака, заключенного без соблюдения общепринятых норм. Можно жить в грехе, но брак будет считаться законным по «фактическому положению вещей и всеобщей известности». Можно заявить о взаимном согласии жениться или объявить о намерении жениться в будущем, а затем осуществить брак на деле. Мы только что сделали последнее.
– Какая глупость.
– Да, такова Шотландия. – Лахлан задумчиво намотал локон ее волос на ладонь. – Но по правде сказать, хотя гражданский брак и считается законным, большинство людей косо смотрят на тех, кто не обвенчался в церкви. Моя мать наверняка захочет, чтобы мы обвенчались. Думаю, твой отец тоже.
– Конечно, захочет. В особенности когда я еще не согласилась выйти за тебя. А это означает, что мы с тобой не женаты, хоть по шотландскому закону, хоть как. Потому что вступили в супружеские отношения прежде, чем обменялись обещаниями пожениться.
Лахлан нахмурился:
– Да неужели? Я мог бы поклясться, что ты сказала…
– Нет. – Венеция лукаво улыбнулась ему и пощекотала прядью шелковистых волос его соски. – Если припоминаешь, я сказала тебе, что я слишком утонченная леди, чтобы выйти за тебя.
Помрачнев, Лахлан схватил ее за руку.
– Ну что ж, нужно как-то исправить эту оплошность, ты так не считаешь? – Девушка промолчала, а он сказал: – Ты выйдешь за меня, красавица. Я ведь тебя обесчестил. Твой отец непременно этого потребует.
Хотя Венеции очень хотелось в этот момент забыться в объятиях Лахлана, она понимала, что настало время кое-что выяснить.
– Прежде всего мне нужно знать твои планы насчет отца.
Лицо Лахлана потемнело.
– Я хочу, чтобы он вернул мне деньги. Ничего не изменилось.
Венеция приподнялась и потянулась за рубашкой.
– Но если он… откажется и не уступит? Ты вызовешь его на поединок?
Лахлан молчал так долго, что сердце тревожно заколотилось в ее груди.
– Я не говорю, что он не заслуживает этого, заметь, но… ну…
– Он твой отец.
– Вот именно.
Лахлан выругался себе под нос.
– И могу предположить, что ты никогда не простишь мне, если я его убью.
– Никогда, – прошептала Венеция.
– Хорошо. – Лахлан тяжело вздохнул. – Я не стану его вызывать на дуэль.
Девушка вздохнула с облегчением.
Лахлан, нахмурив брови, смотрел, как она поднялась, отыскала свой корсет.
– Но это не означает, что я позволю ему уехать, не заплатив денег.
– Конечно, нет.
– А если он попытается убить меня…
– Он не станет, я обещаю, – поспешно сказала Венеция. Но что, если папа все же попытается убить Лахлана? Или вызовет его на дуэль? Даже если папа приедет с твердым намерением поступить разумно, их спор насчет денег может перейти в ссору, которая в любом случае может закончиться кровопролитием.
Лахлан поднялся и стал помогать Венеции шнуровать корсет.
– Теперь ты согласишься выйти за меня замуж? – прошептал он возле ее уха. Его горячее дыхание согревало ей шею.
Венеция вспомнила, что говорила леди Росс о том, как избежать кровопролития.
– Только если ты мне кое-что пообещаешь.
Его пальцы замерли на тесемках корсета.
– Я уже обещал тебе, что не стану его вызывать.
– Я знаю.
Но это не решало проблемы с ее отцом, потому что тот имел привычку орать как безумный в любой ситуации.
