платья.
Дерзость не очень приветствовалась Сидни:
— Тебе оно не понравилось, — пробормотала Кэтрин.
— Я этого не говорил. Я подумал, что этот цвет будет великолепно подходить для моей героини Серены в «Прекрасной куртизанке».
Кэтрин удивленно посмотрела на Сидни:
— Куртизанки? Девушки настолько ослепительной, что она способна смутить короля?
Сидни растерянно посмотрел на нее:
— О нет… Я не это имел в виду… Я лишь подразумевал…
— Что волосы у Серены такие же рыжие, как и у меня? — Кэтрин чувствовала себя все более уязвленной. — Значит, ты считаешь меня несдержанной и…
— Нет, нет, речь идет всего лишь о твоем платье! — Сидни побледнел. — Только о цвете платья. Проклятие, Кит, ты ведь понимаешь, что я имею в виду. Оно ярко-красное, разве не так? И с этим золотистым шарфом… одним словом, оно привлекает внимание. Особенно когда ты носишь его с этим украшением в эмалированной оправе.
— Я не могу себе позволить натуральные драгоценности, Сидни. По крайней мере до того момента, когда мы поженимся.
Сидни проигнорировал намек.
— Но молодые незамужние леди обычно не одеваются так броско. Они носят жемчужные украшения и белые платья…
— При моей фигуре и с моими волосами это сделает меня похожей на свечку. У моих волос яркий, или, как ты это называешь — дерзкий, оттенок, и если по этой причине я более заметна, то должна дать возможность людям на что-то посмотреть.
— Ты можешь попробовать надеть шляпу, — предложил Сидни. — Я слышал, они сейчас в моде.
— Я не собираюсь носить шляпу, не собираюсь отказываться от украшений и носить платья, которые мне определенно не идут, — с чувством уязвленной гордости проговорила Кэтрин.
На лице Сидни отразилась тревога: он страшно не любил спорить.
— Разумеется. — Его голос сделался воркующим. — Знаешь, ты выглядишь замечательно. Ты — моя муза, вдохновляющая меня в написании стихов.
И еще порождающая мысли о самых бесстыдных персонажах. Вот и конец ее надеждам на то, что платье позволит Сидни оценить ее как женщину. Неужели он не способен увидеть, что она более не девчонка-сорванец, каковой была в детстве? Он никогда даже не пытался поцеловать ее. Он разговаривал с ней как жених, однако вел себя как обыкновенный друг. Хотя Кэтрин хотелось бы выйти замуж задруга. Было бы так приятно, если бы он обнял ее и…
— Успокойся и не злись на меня. — Вальс закончился, и Сидни повел Кэтрин с танцевальной площадки с присущей ему элегантностью. — Ты же знаешь, что я не могу без тебя.
— Потому что я твоя муза, — ворчливо проговорила Кэтрин.
— Потому что ты моя поэзия.
Нежные нотки в голосе Сидни усмирили гнев Кэтрин.
— Ах, Сидни, это замечательно! Сидни просветлел.
— Правда? Очень удачная строчка, я должен ее записать. — Он стал ощупывать свои карманы. — Проклятие, у меня не на чем это записать. В твоем ридикюле, случайно, нет клочка бумаги?
Кэтрин молча покачала головой. Она никогда, никогда не приведет Сидни к алтарю. Мама станет попрекать ее долгами до тех пор, пока Кэтрин не выйдет замуж.
Похоже, Сидни даже не заметил ее уныния.
— Ладно. Если бы я только смог… — Сидни остановился, заставив остановиться и Кэтрин. Она удивленно посмотрела на жениха. Он кого-то разглядывал у нее за спиной. — Не оборачивайся, граф Айверсли внимательно смотрит на нас.
Кэтрин скрыла улыбку.
— В самом деле? — Однако Сидни понадобилось много времени, прежде чем он это заметил. — Вероятно, он разглядывает мое безнравственное платье.
— Я вовсе не говорил, что оно безнравственное, — огрызнулся Сидни. — А кроме того, он смотрит на нас обоих.
— Правда? — Сидни перевел взгляд на Кэтрин, и она поспешно добавила: — С какой стати графу Айверсли смотреть на нас?
— Вероятно, он узнал меня — я учился в Харроу с этим сущим дьяволом. Он и его друзья вели себя так бесцеремонно, не занимались и не делали ничего полезного. Айверсли был хуже всех. Не существовало правила, которого он бы не нарушил. И все потому, что он наследник графа. — На лице Сидни отразилось негодование. — Мы привыкли называть его Александром Великим. Полагаю, он оказался в Лондоне для того, чтобы промотать все состояние, которое ему оставил покойный отец.
Кэтрин украдкой бросила взгляд на лорда Айверсли. Л гобой человек, который способен возбудить в благожелательном Сидни гнев, поистине должен быть порочным дьяволом.
Граф по-прежнему буравил ее взглядом. Боже, этот откровенный раздевающий взгляд был по-настоящему скандальным. Граф посмотрел Кэтрин в лицо, и она почувствовала, как закружилась голова.
Лорд Айверсли приподнял бокал в молчаливом тосте, словно они вдвоем знают один секрет. Словно «два жаворонка, которые единственные знают слова своей песни», как гласит ее любимая строчка из стихотворения Сидни.
Вспыхнув от смущения, Кэтрин отвела взгляд.
— Экий негодяй! — Сидни потянул невесту за руку. — Пойдем отсюда, пока он не потребовал, чтобы его познакомили с тобой. Я не хочу, чтобы ты оказалась рядом с ним.
И в самом деле. Если граф способен вызвать головокружение одним только взглядом, можно предположить, что случится, если он окажется рядом. Вероятно, у нее остановится сердце. Определенно этот человек владеет секретными знаниями, описанными в «Руководстве для повесы».
— Кроме того, — добавил Сидни, — мне нужно конфиденциально поговорить с тобой кое о чем.
Сердце у Кэтрин радостно билось, когда Сидни повел ее к дверям, ведущим на галерею. «Спасибо тебе, лорд Айверсли». Пусть ее намеки не дошли до Сидни, зато вызванная ревность, очевидно, сработала. Давно пора.
Алек хмуро наблюдал за тем, как жертва, на которую он нацелился, уходила с белокурым баронетом. Неужели леди Дженнер была права и мисс Меривейл почти обручена с этим человеком? Берн ничего об этом не говорил.
Алеку захотелось познакомиться с огненноволосой леди еще до того, как он узнал, кто она такая. Уже одно платье выделяло эту молодую особу из среды ее пресных ровесниц. О нет, ей никак не подойдет девственно-белый цвет. Она была в красном платье, напоминавшем яркие наряды, которые Алек видел в Португалии и Испании.
И надо же — именно эту наследницу порекомендовал Берн. Как ему, Алеку, могло настолько повезти? Проклятие, сейчас дочь богатого землевладельца находилась одна на галерее с этим… черт бы его побрал, как там его зовут? Если бы Алеку пришлось искать другую богатую наследницу, то это его не обрадовало бы. Огненноволосая леди его не на шутку заинтересовала. Не в пример всем остальным.
Отставив бокал с шампанским, Алек направился к дверям галереи и остановился в таком месте, откуда он мог видеть молодых людей. Спрятавшись за колонну, он зажег сигару и прислушался к их разговору. Для этого ему не пришлось слишком напрягать слух.
— Признайся, Кит, — проговорил мужчина брюзгливым голосом, — ты раздражена, потому что я не сделал… формально не предложил тебе своей руки.
— Я не раздражена, — ответила мисс Меривейл. — Я уверена, что для этого у тебя есть свои резоны.
Ее голос, ровный, сдержанный и в то же время полный женского очарования, вселил радость в душу Алека.
— Дело в том, — попытался оправдаться молодой человек, — что у мамы снова разыгралась невралгия и она…
— Прости меня, Сидни, но невралгия у твоей матери приходит и уходит по ее собственному желанию. Если ты будешь откладывать предложение до того момента, когда она поправится, мои похороны состоятся раньше нашей свадьбы. — Голос мисс Меривейл стал совсем тихим, и Алеку пришлось изрядно напрячь слух, чтобы расслышать то, что она сказала. — Твоя мама, судя по всему, меня не слишком жалует.
— Не тебя! Твою семью. Она думает, что они несколько… гм…
— Вульгарны, — подсказала мисс Меривейл.
Алек нахмурился. Господи, как ему надоело это слово! Он слышит его без конца с самого детства.
— Не то чтобы вульгарны… — попытался оправдаться Сидни. — Однако мама никогда не одобряла дружбу моего отца с твоим. Даже ты должна согласиться с тем, что сквайр был грубым и аморальным человеком. Не говоря уж о том, что твоя мама достаточно…
— Хватит. Да, я все знаю о недостатках членов моей семьи, — с чувством собственного достоинства проговорила мисс Меривейл, что заставило Алека поморщиться. — Я знаю, что ты собираешься сказать, и не осуждаю тебя за то, что решил не жениться на мне.
— Нет! Это совсем не так! Ты ведь знаешь, что ты единственная женщина для меня!
Алек с досадой скрипнул зубами. Черт побери!
— Мне лишь требуется время для того, чтобы убедить маму, — продолжил Сидни.
— У меня нет времени, — заявила девушка. — Мама сказала, что, если ты не сделаешь предложение в течение двух недель, она сообщит всем, что я свободна, и примет лучшее из предложений до нашего возвращения в Корнуолл.
Алек навострил уши.
— Она не может так поступить! — протестующе воскликнул Сидни.
— Разумеется, не может. Она знает, что я никогда не соглашусь на это. Тем временем жизнь моя дома будет настоящим кошмаром. Мы действительно нуждаемся в деньгах…
— Я знаю. — Сидни тяжело вздохнул. — Ладно, дай мне две недели, чтобы уговорить маму. Если мне этого не удастся сделать, я все равно попрошу твоей руки.
— Что изменится за две недели? — тихо спросила девушка.
Умненькая девчонка, подумал Алек.
— Проклятие, Кит, что ты хочешь от меня? — горестно произнес Сидни. — Если ты только не передумала. Или ты решила, что хочешь выйти замуж за более эффектного мужчину, а не
