бытия... упивался счастьем просто от того, что живет, что он молод и полон сил... Казалось, он долгие годы блуждал в темноте и вдруг вышел на свет, увидел перед собой переливающийся яркими красками мир, в котором бурлит жизнь. Это чувство было таким непонятным и новым для Джастина, что он до сих пор не мог привыкнуть к нему.
А ночи... Господи помилуй, какими теперь стали его ночи! Арабелла охотно и радостно кидалась ему в объятия, отдавая ему всю себя без остатка, давая ему все, о чем он просил. И даже больше.
А он? Что сделал он?
Именно то, что она сказала. Он оттолкнул ее.
Джастин до боли закусил губу. Неужели Бог решил наконец заставить его расплатиться за все его грехи? – мрачно подумал он. Наказать его за то, во что он превратился. За всех, кому он причинил зло. За жизнь, которую он вел, за дорогу, на которую он вступил, не думая, куда она приведет его.
И ему уже не суждено измениться, с угрюмой покорностью судьбе подумал Джастин.
Он не смог бы этого сделать, даже если бы захотел.
Даже если бы от этого зависела его собственная жизнь.
Не смог бы – потому что просто не знал как.
Уныло тянулись часы. Ночь утекала между его пальцами, точно песок. Луна медленно катилась к горизонту.
Джастин поднялся, тяжело зашагал наверх по лестнице.
Войдя в свою комнату... в их комнату... он замер, прислушиваясь. Арабелла спала. Беззвучно стащив с себя халат, Джастин осторожно скользнул в постель, стараясь не разбудить ее. Но, словно почувствовав его присутствие, Арабелла, не открывая глаз, сонно потянулась к нему, и Джастин чуть слышно выругался. Казалось, даже во сне она старается отыскать его, хотя, Бог свидетель, он был не достоин этого. Проклиная себя за слабость, Джастин молча прижал ее к груди.
Ладонь Арабеллы привычным жестом легла ему на грудь. Джастин замер, не осмеливаясь даже дышать, когда она поерзала, словно устраиваясь поудобнее, потом ее голова устроилась у него на плече, и Арабелла, тихо всхлипнув, задышала глубоко и ровно, как будто наконец обрела покой.
Джастин кончиком пальца коснулся ее щеки. И тут же noчувствовал, что она мокра от еще не высохших слез.
Он застыл.
От мучительного стыда Джастин скорчился, словно глотнул кислоты. Он вдруг почувствовал себя пустым... будто у него все выгорело в душе.
– Арабелла... – с болью и мукой вырвалось у него. – О Господи... – Он так боялся причинить ей боль... и сделал это. Он заставил ее плакать. Арабелла плакала из-за него!
Черная пропасть в его душе, казалось, стала еще глубже. Арабелла была такой чистой, такой доброй, такой искренней. А он поступил с ней как последний мерзавец. Впрочем, он всегда это знал – знал, кто он такой. И отец его тоже это понимал. Может быть, так даже лучше, с тупой покорностью подумал Джастин. Лучше – потому что теперь она сама убедилась, с каким бессердечным, мерзким негодяем свела ее судьба.
Теперь она уже не станет обманываться на его счет.
Да, она ослепительным метеором ворвалась в его жизнь... Насмешница-судьба подстроила так, что Арабелла оказалась в его объятиях, но это не надолго. Она не останется с ним. Об этом нечего и мечтать. И лучше смириться с этим и принимать все как есть, наслаждаться тем, что пока еще она с ним, потому что скоро этого не будет.
Потому что, Бог свидетель, счастье его не может длиться вечно.
Сердце подсказывало Джастину, что так и случится.
Возможно, это было неизбежно. Он спал и видел сон. Ему снилось, что он снова вернулся в Терстон-Холл. Стоял июнь. Теплая летняя ночь. Сквозь туман, окутывающий его мозг, Джастин внезапно сообразил, что снова пьян. Спотыкаясь на каждом шагу, он брел по коридору мимо кабинета отца...
И вдруг то, что произошло в ту ночь, с ослепительной ясностью вспыхнуло в его мозгу.
Высокая фигура старого маркиза выросла перед ним, преграждая путь.
– Какого дьявола? Где ты шатался?
– Желаете получить точный отчет о моих ночных похождениях, милорд? Может, присядем, а? Думаю, это займет немало времени, знаете ли... поскольку рассказ о моих ночных похождениях может оказаться весьма... хм... занимательным. Только предупреждаю честно – вам это вряд ли понравится.
Джастин снова услышал отцовский голос, раз за разом впивающийся ему в сердце, словно отравленный ядом кинжал.
– Придержи язык, щенок! У меня нет ни малейшего желания выслушивать всю эту грязь! Да ты пьян, черт возьми! Будешь это отрицать?.. Боже правый, да ты так пьян, что едва стоишь на ногах! К тому же от тебя за версту несет дешевыми духами! Ты – точная копия своей распутной матери! Мерзкая шлюха! Опорочила мое имя! А ты... ты позоришь меня!
Джастин вздрогнул и съежился, как от удара. Он не проснулся, но даже во сне продолжал слышать презрительные выкрики отца, эхом отдающиеся в стенах коридора, разрывающие тишину, звучащие сквозь пелену лет, которые отделяли его от той ночи, словно время было не властно над той ненавистью, которую питал к нему отец. И вот наконец весь мир исчез, и остались только они двое...
– Одному Богу известно, как я мучился, когда вынужден был возиться с тобой все эти годы, когда ты смотрел на меня ее глазами... улыбался ее улыбкой! Ты стал для меня живым напоминанием о том, как она посмела поступить со мной... какой она была все эти годы, – шлюха, с радостью готовая раздвинуть ноги для любого, кто пожелал бы попользоваться ею.
– Нет, – прошептал во сне Джастин. – Нет...
– А ты не лучше ее. Испорченная кровь говорит сама за себя. Испорченная кровь твоей матери, что течет в твоих жилах.
Вдруг он почувствовал, как чьи-то руки вцепились в него. Кто-то тряс его за плечо.
Но сон, не желая расставаться со своей жертвой, жадно лил кровь его сердца...
– Ни одна порядочная женщина не захочет связать свою жизнь с тобой, щенок! Ни одна порядочная женщина не захочет тебя!
– Нет! – закричал Джастин. – Нет! И резко взмахнул рукой.
Пронзительный женский крик разорвал темноту.
Джастин подскочил на постели как ужаленный. Ничего не понимая, он дико крутил головой, пытаясь хоть что-то разобрать в темноте. И вдруг услышал, как где-то на полу, возле кровати, плачет Арабелла.
Действительность внезапно обрушилась на него, словно каменная глыба.
– Арабелла! Господи, я ударил тебя? Тебе больно? – Он лихорадочно шарил в темноте, стараясь отыскать ее.
– Нет, – чуть слышно прошептала она. – Все в порядке. Правда.
Теперь она стояла на коленях возле него, и Джастин чувствовал, что она с тревогой вглядывается в его лицо.
– Тебе что-то приснилось, Джастин. Какой-то кошмар. Ты кричал...
– Да... – Отпустив ее, он хватал воздух широко открытым ртом.
Потом потер ладонью лоб, как будто пытаясь вспомнить, что произошло.
Арабелла робко тронула его за плечо:
– С тобой все в порядке?
Джастин не ответил. Просто не мог. Его до сих пор трясло.
– Ты меня испугал, Джастин. Ты так кричал. Что тебе приснилось?
– Мой отец, – прошептал он.
Джастин поднял голову. И Арабелла невольно вздрогнула, в его глазах сейчас стояла такая безысходность, такое отчаяние и одиночество, что ей вдруг стало нечем дышать. В эту минуту Джастин был так похож на маленького мальчика, что на глаза ее навернулись слезы. Что-то подсказывало ей, что он растерян, что ему страшно, потому что он сам не понимает, что с ним происходит. Но почему? Что могло так напугать его?
Не думая ни о чем, она заговорила.
– Прошу тебя, Джастин, – забыв о себе, взмолилась она. – Прошу тебя, не молчи, скажи хоть что-нибудь! Поговори со мной! Я не могу больше! Я чувствую, как что-то «стало между нами, и я не могу так жить. – Она помотала головой. – И не хочу!
Мольба в ее голосе вдруг словно уничтожила невидимую преграду, которую Джастин воздвиг в своей душе. Он потянулся к ней... коснулся ее щеки... почувствовал, что она мокрая от слез.
– Я обидел тебя. Я сделал тебе больно, – с какой-то сдержанной яростью в голосе хрипло проговорил он. – Прости меня, Арабелла. Я не хочу, чтобы это произошло снова. Но... – Его плечи вдруг напряглись... потом безнадежно поникли, словно под тяжестью того, что легло на них. – Не думаю, что должен рассказывать тебе об этом. Я вообще не уверен, что смогу хоть кому-то об этом рассказать... когда- нибудь.
Крупная дрожь сотрясала Джастина. Арабелла могла бы поклясться, что чувствует, как он сражается с демонами, терзающими его душу, и поняла, что никакая сила в мире не заставит ее отступиться.
– Попробуй, Джастин. Пожалуйста... попробуй.
В комнате повисла такая тишина, что она слышала стук собственного сердца.
Наконец она услышала его голос.
– Если я расскажу тебе, ты возненавидишь меня, – с какой-то пугающей безнадежностью в голосе заявил он.
– Нет. Нет! Я никогда не смогу возненавидеть тебя, Джастин. Никогда!
Что-то темное, дикое внезапно проступило в заострившихся чертах его лица.
– Даже если я признаюсь тебе, что убил собственного отца?
– Ты не делал этого! Ты не мог! Ты бы никогда этого не сделал. Я тебе не верю. – Яростная убежденность в ее голосе заставила Джастина оцепенеть.
– Так поверь, Арабелла. Поверь, потому что это правда. – Заметив недоверие в ее глазах, Джастин слабо покачал головой: – Нет-нет, это не то, что ты подумала!
– Что это значит? – Она не оставляла своих попыток вернуть его. – Объясни же мне наконец, что ты хочешь этим сказать!
Джастин посмотрел на свои руки:
– Я убил его, но не этими руками. Его убила моя злоба... моя черная душа, – каким-то странным, изменившимся голосом произнес он.
– Расскажи мне, как это случилось, – попросила она.
Мало-помалу она вытянула из него все. Джастин заговорил, и она поразилась, каким вдруг
