воображения.
– Диего! Ты сошел с ума? Что ты здесь делаешь? Если дедушка обнаружит тебя…
– С твоим дедом я разберусь, – сказал Диего, пожирая ее глазами. – Мы должны уходить сию же минуту. Рафаэль сказал, что будет готов к отплытию на рассвете. Но нам нужно уйти отсюда, пока в доме все спят и пока герцог не обнаружил, что я стащил у него ключ. – Он подошел к гардеробу и принялся вытаскивать оттуда одежду.
– Герцог? Ключ? Что за бессмыслица? – пробормотала Люси, разрываясь между желанием обнять его и уже никогда не выпускать из рук и выставить за дверь, пока кто-нибудь не застал его здесь. – При чем тут герцог?
Диего показал ей ключ:
– Я стащил его у герцога. Он сделал копию ключа к двери дома, чтобы пробраться сюда и изнасиловать тебя. – Он помолчал, наморщив лоб. – Ты ведь не хочешь, чтобы это случилось?
– Не смеши меня!
Диего заметно повеселел.
– Именно поэтому я здесь. Герцогу нужно твое приданое, и он желает получить его любой ценой. А я намерен не допустить этого.
– Уговорив меня вернуться в Англию? – язвительно спросила Люси.
– Женившись на тебе, что раз и навсегда положит конец всему этому безумию. – Диего бросил ей платье. – Одевайся скорее.
– Ну уж нет! Ишь какой прыткий! Ты напрасно думаешь, что можешь просто явиться сюда и заявить, что женишься на мне, и я немедленно соглашусь! – сказала Люси, хотя его слова привели ее в радостное волнение. Она бросила на кровать платье. – Я не готова уехать.
– Ты не понимаешь, – сказал Диего, схватив ее за плечи. – Этот осел дон Фелипе не перестанет тебя преследовать. Если ты откажешь ему, он возьмет тебя силой!
– Но ведь ключ теперь у тебя?
– Он закажет себе другой. Есть единственный способ решить эту проблему, Люси. Мы поженимся. Я не хочу нести ответственность за твой несчастный брак с этим кретином.
Он снова говорил о женитьбе на ней только потому, что ситуация затрагивала его честь.
– Об этом я сама позабочусь, – ответила Люси, гордо вскинув голову.
Лицо Диего вспыхнуло гневом.
– Ну уж нет, Люси! Я не допущу, чтобы еще одна дорогая мне женщина была погублена из-за того, что мужчина овладел ею силой!
Люси с замиранием сердца смотрела на него, вспоминая то, что рассказывал Рафаэль о бесчинствах солдат в Вилла-франке: они запугали Диего и его мать, – хотя Диего мало говорил об этом.
У нее по спине пробежал холодок ужаса.
– О Господи! Значит, солдаты изнасиловали твою мать. Им показалось мало разрушить Арболеду.
Диего не ожидал от нее столь прямолинейного высказывания, но не стал отрицать.
Выражение его лица изменилось, и он еще крепче схватил Люси за плечи.
– Как ты узнала о солдатах в Арболеде, Люси? Я тебе об этом не говорил. О Боже, как ты об этом узнала?
– Мне рассказал Рафаэль.
– В тот день в кают-компании?
– Да.
– Что именно он тебе рассказал? – резко спросил Диего.
Не было никакого смысла скрывать от него теперь их разговор с Рафаэлем.
– Он рассказал, чтб солдаты сделали с Арболедой и твоим отцом. И в чем ты поклялся. – Люси едва сдерживала слезы. – Но он ничего не говорил о твоей матери. Он об этом не знал-, не так ли?
Диего сжал кулаки:
– Ну я ему покажу…
– Я уговорила его рассказать мне! – воскликнула Люси. – Тебе следовало самому сделать это. Если бы я раньше об этом знала, то не стала бы пытаться соблазнить тебя.
– И поэтому ты отказала мне? Потому что не хотела, чтобы из-за тебя я потерял Арболеду и нарушил клятву, данную отцу?
– Не только поэтому, – хрипло сказала Люси и отвела от него взгляд. – Я не хотела, чтобы ты женился на мне исключительно из-за чувства долга. Ты сказал, что если мужчина лишает девушку невинности, это налагает на него определенные обязательства и что ты всегда выполняешь свои обязательства. – Она сделала слабую попытку вырваться из объятий Диего. – Ты не раз повторял, что не можешь жениться. А я не хотела быть ничьей обязанностью. И до сих пор не хочу.
Диего вздрогнул, но не выпустил ее из рук.
– Боже мой, как же я все испортил, делая предложение… Я говорил это в гневе, Люси, причем сердился не на тебя, а на себя. Но ты, пожалуй, права: в тот момент я не горел желанием жениться. Но у меня было время обо всем подумать. Я схожу по тебе с ума. Я не могу больше жить без тебя и с ужасом думать о том, что тебя может обидеть какой-то мужчина.
Так же как обидели его мать. Вот в чем ключ к разгадке его сложного характера.
– Расскажи о своей матери. Расскажи, что произошло в тот день, когда пришли солдаты.
Диего побледнел и выпустил ее из рук.
– Не проси меня об этом.
– Как я могу стать твоей женой, если ты не сможешь говорить со мной обо всем, что у тебя на сердце? В ту ночь на корабле ты попросил меня не прятаться от тебя. И я больше никогда ничего от тебя не скрывала. – Люси поймала его руки и, поднеся их к губам, поцеловала. – Не прячься от меня, дорогой мой. Прошу тебя.
– Я не могу, carino.
– Можешь. – Она потянула его к кровати и заставила сесть рядом с собой.
– Это неприятная история.
– Рассказы о войне часто бывают неприятными, – тихо сказала Люси. – Говори.
Глубоко вздохнув, Диего заговорил низким голосом: – Они пришли ночью. Пятнадцать солдат, готовых в отчаянии хватать все, что найдут. Когда они обнаружили наши винные погреба, то буквально обезумели и принялись пить и набивать животы нашими запасами еды. Мой отец даже не пытался сопротивляться. Он говорил: «Они всего лишь проголодались и устали, но они на нашей стороне».
Диего замолчал и, выдержав паузу, продолжил свой рассказ:
– Отец был в этом уверен. А когда солдаты совсем перестали церемониться, мать отругала их за безобразное поведение. И тем самым привлекла к себе их внимание.
Люси протянула к Диего руку, и он ухватился за нее словно беспомощный мальчик.
– Один из них, который понимал по- испански, разозлился. Он затащил маму в кладовку и… – Не договорив, он замолчал, широко раскрыв глаза, словно увидел призрак.
На глазах Люси выступили слезы. Какую же тяжелую трагедию пережил он в столь раннем возрасте. Каково же было ему, бедняжке, долгие годы носить в душе весь этот ужас?
– Папа ничего не смог сделать, – тихо продолжал Диего, – потому что один из солдат приставил к его виску дуло пистолета. Когда я в ярости бросился на солдат, они лишь расхохотались, назвали меня испанским щенком и заперли в подполье, где хранились овощи. Там была стена, смежная с кладовкой, так что я был вынужден сидеть и слушать, как мама умоляла их…
Люси крепко обняла его, и слезы градом покатились по ее щекам. Диего трясло в ее объятиях. Он словно опять превратился в ребенка, в графского сына, который до тех пор никогда не видывал такой жестокости.
Люси, как могла, утешала его, прижимала к себе, стараясь, чтобы он не заметил, что она плачет. Ее бедненький, ее драгоценный, ее любимый. В этой страшной тайне, которая терзала душу Диего, и находился корень его обостренного чувства чести и достоинства. Он всю жизнь старался восстановить поруганные честь и достоинство. Ради матери. Ради отца. Ради семьи.
Глава 26
Диего мало-помалу начал сознавать, где находится, и почувствовал, что руки Люси обнимают его, а ее слезы промочили его пиджак. Диего никогда не разговаривал с матерью о той ночи – ни тогда, когда это произошло, ни тогда, когда она лежала на смертном одре. И ни с кем другим он об этом тоже не говорил. Даже с Гаспаром. Он полжизни пытался не думать об этом. Пока Люси не заставила его заговорить.
И теперь, когда рассказал эту чудовищную историю, Диего почувствовал себя по-другому. Боль не прошла, но больше не подстрекала к ярости, а просто была его частью, сделав его таким, каков он есть.
– Теперь я понимаю, почему ты так сильно ненавидишь англичан, – тихо сказала Люси, уткнувшись в его пиджак.
Вздрогнув, он вдруг осознал, что Люси наполовину англичанка! Не удивительно ли, что мысль об этом ни разу не пришла ему в голову? После откровений герцога для Диего было важно одно: как можно скорее добраться до Люси. Спасти ее. Быть с ней.
– Я ненавижу не всех англичан. И уж конечно, не испытываю ненависти к тебе.
– Только лишь потому, что не считаешь меня англичанкой, поскольку во мне есть испанская кровь. Но, Диего, во всем остальном я остаюсь англичанкой.
– Я знаю, милая. И мне это безразлично. – Диего нежно поцеловал Люси в губы. Голова его закружилась от возродившейся надежды. Впервые за всю взрослую жизнь его яростная ненависть к англичанам прошла. Он по-прежнему презирал солдат и никогда не смог бы простить их за то, что он и сделал. Но он ненавидел их, как ненавидел бы любого бесчестного человека, а не как представителей всей английской нации.
Ведь Люси тоже англичанка, а в ней сосредоточено все, что есть хорошего в этом мире.
Люси легонько отстранилась, и Диего увидел, что ее прекрасные глаза застилают слезы. Она плакала от сочувствия к нему и его страданиям. Она умела сочувствовать.
– Ты говоришь, тебе безразлично, что я напоминаю об
