он исчез между глицинией и дубом.
Едва разбирая его темную фигуру в вечерней мгле, она следовала за ним бесшумно, как могла. Наконец они достигли крошечной полянки, и Себастьян снова повернулся к Жозефине, его глаза серебрились в слабом свете луны.
– Вы хотели поговорить со мной, как я понимаю?
Страстный возбужденный Себастьян исчез, его место занял несгибаемый герцог Мельбурн. Это были два разных существа, обитающие в одном теле, и Жозефина не была уверена, кто ей сегодня нужен.
– Спасибо, что так мне доверяете, – сказала она в тон его приглушенному голосу.
– Я вообще вам не доверяю, – ответил он. – Но очевидно, продолжаю питать надежду, что в вас осталась хоть крупица благопристойности.
Это худшее из всего, что он говорил. И она даже не могла возразить.
– Я хочу, чтобы вы знали две вещи, – вскинула она подбородок в ответ на его пристальный взгляд. – И они обе – правда.
– Скажите, и я сам решу, верить вам или нет.
– Хорошо. Я… я понятия не имела, что отец хотел продавать землю.
– Потому что это более преступно, чем получение банковских денег и продажа облигаций, чтобы финансировать воровство?
– В этом случае пострадает только банк. Ему бы пришлось выкупить облигации. Продажа земли – другое. Это больше, чем… воровство, – ответила Жозефина, удивившись, что произнесла слово вслух. Отец никогда не позволял этого говорить. – Он хочет отправить туда поселенцев. Люди могут умереть, Себастьян. Целые семьи.
– Что вы знаете о Коста-Хабичуэле?
– Я знала, что это не рай, но не интересовалась климатом и ландшафтом. Теперь это имеет значение.
– Так что, вы ни в чем не повинны и введены в заблуждение вашим папочкой? – Циничный скептицизм его голоса жалил сильнее пощечины.
– Очевидно, вас не волнует, что я знала, а о чем не догадывалась. И если дойдет до суда, я бы предпочла, чтобы вы не смогли использовать мои собственные слова против меня Я лишь говорю вам, что нельзя позволить людям плыть в Коста-Хабичуэле.
Он пристально смотрел на нее, выражения его лица в темноте было не разобрать.
– Какова вторая правда, ваше высочество?
– Я сказала отцу, что вы знаете, что проспект – фикция. Он…
– И какое чувство подвигло вас на это?
– Я испугалась, – резко бросила она. – Когда мы начали это, состояние Коста-Хабичуэлы не имело значения. Но с продажей земли… Я позаимствовала книгу, которую вы просмотрели в библиотеке Аллендейла. Я надеялась найти правду о Сан-Сатурусе и заливе Черный Алмаз.
Мельбурн холодно кивнул:
– Теперь вы сказали мне, и ваша так называемая совесть чиста. Давайте вернемся, пока нас не хватились.
Она положила руку ему на плечо прежде, чем он успел отвернуться. Мускулы под ее пальцами дрогнули. Она действительно воздействует на него, нравится ему это или нет. Так же как и он воздействует на нее.
– Есть еще кое-что, – пробормотала она.
– Что?
– Когда я сказала отцу о вас, он сказал, что позаботится об этом и что в Воксхолле много народу.
– Что ж, – спустя мгновение сказал он, – вы предупредили меня и угрожали мне. Я полагаю, что…
– Я не угрожаю вам, Себастьян. Я беспокоюсь.
– Тогда вам не следовало в это впутываться. Я собираюсь положить этому конец, Жозефина. Наказание будет серьезным. Если вы хотите избежать виселицы, предлагаю рассказать мне все, что знаете, и просить меня о защите.
– Это вы нуждаетесь в защите, глупец, – возразила она. – Титул герцога не спасет вас от ран. И я не скажу вам ничего, что повредит моему отцу. Речь не о предательстве. Это дело моей совести, которой, по вашему мнению, у меня нет.
Она повернулась, но на сей раз, он схватил ее за локоть.
– В конечном счете, дорогая, вы понимаете, что не можете остаться нейтральной. Вы должны будете выбрать чью-то сторону.
Жозефина высвободила руку.
– Не ждите, что я выберу вашу.
Очевидно, Себастьян или не верит, что ему может грозить опасность, или думает, что имя Гриффина – достаточная защита. Когда он нырнул в темноту, Жозефине не оставалось ничего другого, как следовать за ним.
Только под аркой он снова остановился.
– Мы закончили, вы и я, – сказал он, стоя к ней спиной, его слова были подобны лезвию ножа. – Я ценю, что вы не одобряете действия вашего отца, но в вашей информации нет ничего такого, чего бы я не знал.
– Что ж, вы не мудры, – бросила она в его широкую спину.
– Да, очевидно, недостаточно мудр. После сегодняшнего вечера не ждите иной встречи со мной, кроме как в суде. Довольно игр, кто бы вы ни были.
– Я знаю, кто вы, Мельбурн, – резко сказала она, борясь с непривычными слезами. – Вы бессердечный, неживой человек. Я больше не хочу иметь с вами никаких дел.
– Тогда мы пришли к согласию. – Он жестом велел ей идти вперед: – Сначала вы. Я найду свои часы и присоединюсь к вам через минуту.
– Конечно, – натянуто ответила она, прошмыгнув мимо него. – К чему вашему сердцу объединяться с телом?
Прежде чем он успел ответить на оскорбление, Жозефина нырнула в толпу. Она не понимала, почему это место назвали Садами Удовольствия, для нее это худшее место на Земле. О, как она глупа! Предупредить его, сказать все, что могла, не осуждая отца, – это казалось таким важным. Но…
Себастьян не нуждается в ее помощи и не хочет ее. Очевидно, он уже получил от нее все, что хотел. Так что теперь он увидит ее в тюрьме и на виселице, потому что она совершила мошенничество, а ее отец превратил это в худшее преступление. Но, по крайней мере, Мельбурн способен предотвратить массовый исход к Коста-Хабичуэле.
– Ваше высочество, – задыхаясь, подбежал к ней лейтенант Мей. – Я не смог найти карманника. Прошу прощения, что оставил вас без присмотра. Ваш отец мне голову оторвет. Но когда его светлость отправил меня…
– Ничего страшного не произошло, – беспечно сказала Жозефина, зная, как трудно ослушаться Мельбурна, когда он отдает приказ. – Мой отец не должен ничего знать. Надеюсь, герцогу повезло больше, чтобы нам не пришлось даже упоминать о происшествии.
– Не придется. – Мельбурн возник за ее спиной с часами в руке. – Я поймал мошенника в саду.
– И его арестовали за то, что он осмелился на вас напасть? – спросила Жозефина, взяв под руку лейтенанта Мея, когда герцог подал ей руку.
– Нет. Это мальчишка, который, вероятно, действовал по чужому наущению. Я ожидаю, что взрослый отличает добро от зла, но делаю исключение для детей.
– Я только надеюсь, что тот, кто подбил его на кражу, не держит зла, ваша светлость, – сказал Мей со странной улыбкой.
У Жозефины внутри все задрожало. Верил Мельбурн в это или нет, но, возможно, он спровоцировал свое собственное убийство. И предполагалось, что она будет сидеть праздно и повторит его слова о карманнике, чтобы доказать, кто совершил преступление. Конечно, по его мнению, она и без того во всем виновна, так что еще одно убийство не имеет значения. Если он погибнет, то будет первым из многих,
