Джейкоб подался вперед, собираясь поцеловать ее.
Виктория отшатнулась, придя в ужас от одной только мысли, что его губы прикоснутся к ее губам.
— Тебе следует проявлять ко мне больше благосклонности, — ворчливо заметил Джейкоб. — В конце концов, кому ты будешь, нужна, когда Равенспер выбросит тебя?
Глава 27
Ночь превратилась в катастрофу.
Прислонившись к косяку двери собственной спальни, Блейк не спускал глаз с закрытой двери в спальню Виктории. Она не обращала на него внимания с тех пор, как они по отдельности вернулись домой, и сразу проскользнула в свою комнату.
Было Понятно, что она злится на него.
Когда она думала, что он не смотрит на нее, взгляд ее зеленых глаз буквально пронзал Блейка насквозь, словно когтями рвал на части. Но она держала свой гнев под контролем и теперь закрылась в своей комнате, чтобы избежать разговора. Поначалу Блейк решил, что она разозлилась на резкие слова, которые он позволил себе сказать в библиотеке в адрес ее отца. Но теперь уже не был уверен в этом.
Викторию злило что-то другое.
Подобное поведение было нетипичным для нее. Та Виктория, которую знал Блейк, не станет отступать ни перед вызовом, ни перед спором.
Блейк понял, что сам хочет ссоры. Хочет увидеть, как она отбрасывает назад голову, как упирает руки в бока и с вызовом смотрит на него. Ему не хватало ее умения по-умному вести спор и нападать на него.
Он хотел вернуть назад свою Викторию.
Блейк развязал шейный платок, снял вечерний пиджак и небрежно бросил все на пол. Потом подошел к двери и без стука повернул ручку.
Заперто.
Блейк уставился на замочную скважину, чувствуя, как в нем растет раздражение.
Что ее разозлило? Разве он не сдержал свое слово? Разве он не защитил ее репутацию? Ведь он ни единого слова не шепнул никому о том, что она живет с ним. Разве он не терпел весь вечер прилипшую к нему леди Уолгрейв, чтобы отвлечь внимание общества от Виктории?
И что он получил в ответ? Она совершенно игнорировала его и даже заперла дверь в спальню.
Никакой логики. Блейк отступил назад, а потом обрушился плечом на дверь, как таран. Дерево треснуло, петли отлетели, и дверь ударилась о стену с оглушительным стуком. Виктория подскочила в кровати, испуганно визгнула и натянула на колени одеяло. Она еще не погасила свечи на туалетном столике, и Блейк видел очертания полной груди под тонким шелком ночной сорочки.
— Ты забыла сказать «Спокойной ночи», дорогая.
— Ты с ума сошел, Равенспер!
— Возможно. Но должен сказать, это ты на меня так действуешь.
Блейк подался вперед и положил свои большие руки на спинку кровати. Виктория отшатнулась, как животное, попавшее в ловушку, и Блейк ухмыльнулся:
— Ты дуешься, Виктория. А теперь скажи, чем я тебя обидел?
— Я не обижена, мне просто неприятно, милорд, — выпалила Виктория.
— Неприятно? — Блейк ожидал чего угодно, но только не этого. — Последний раз, я помню, ты царапала мою спину, как дикая кошка, и с удовольствием произносила мое имя.
— Уходи. — Изумрудные глаза Виктории потемнели, в них сверкал гнев.
— Это мой дом, — ответил Блейк, указывая пальцем на разбитую дверь. — И никто не смеет указывать мне, что здесь делать.
— Отправляйся к своей дешевой шлюхе! — Что?!
— Возвращайся к той женщине, которую ты так страстно желал весь вечер.
— Леди Уолгрейв? Так вот из-за чего весь сыр-бор?
— Ты едва не нырнул со своей вилкой к ней за корсет. Уверена, она одобрила бы твою инициативу.
— Неужели ты подумала, что мне доставляло удовольствие ее внимание?
— А почему у меня или у кого-то другого должно сложиться иное мнение? — Виктория смотрела на Блейка с вызовом. — Я весь ужин сидела напротив тебя и видела, как эта женщина бросалась на тебя. А когда она… Когда она опустила руку под стол… Ты даже не попытался ее остановить.
Блейк запрокинул голову и рассмеялся. Он просто не мог не рассмеяться. Гневное и одновременно ревнивое выражение ее лица взбунтовало кровь в его жилах.
— Ты не видела, моя дорогая, как я перехватил ее энергичную руку еще до того, как она добралась до намеченной цели.
Блейк устремился к Виктории. Она вскочила на колени и потянула на себя простыню, чтобы прикрыть грудь. Переместившись на другую сторону кровати, подальше от него, она настороженно смотрела на Блейка.
— Я только притворялся, что меня интересует леди Уолгрейв, — начал Блейк. — Это была игра, и ничего больше.
— Но почему?.. — недоверчиво спросила Виктория.
— Ради тебя, дорогая. Я обещал не портить твою репутацию. Ты должна понимать, что всего лишь одна сплетня в обществе могла разрушить мои благородные намерения. Я сделал вид, что мне интересна леди Уолгрейв, чтобы ввести всех в заблуждение. Если теперь об этом начнут сплетничать, то это уже не в первый раз.
Бледные пальцы мяли белую простыню. Виктория застыла, сидя на краю кровати. В спальне установилась тишина, а Блейку не хотелось ничего другого, как обнять ее и развеять все сомнения.
— Я верю, что ты не хотел раскрывать тайну наших отношений. Вот только… — Виктория подняла руку, не давая ему говорить. — Я не верю, что леди Уолгрейв тебя не интересует.
Блейк представил, как сжимает Викторию в своих объятиях. Внутри проснулось чувство неудовлетворенности, и Блейк ощутил острое желание уязвить ее.
— Возможно, ты права, — бросил он. — Человеку из плоти и крови трудно устоять перед висящим перед ним зрелым фруктом.
Боль легкой тенью скользнула по лицу Виктории, но она тут же скрыла ее под маской холодного безразличия.
— У вас нет необходимости сопротивляться, милорд. Как вы уже напоминали мне, между нами нет никаких обязательств, только ваша клятва уничтожить моего отца. Мой срок проживания с вами скоро перевалит за половину. Вы свободны, искать для себя другие удовольствия, как и я.
— Значит, ты полагаешь, что у тебя и у меня могут быть теперь другие романы? И не возражаешь, если я стану устраивать здесь свидания с другими женщинами?
— И я вправе делать то же самое, — сказала Виктория. — Разумеется, в доме другого холостяка.
Блейка покинуло самообладание, в нем бушевала ярость. Еще никогда ему не было так больно, и всему виной была женщина. Он думал, что она испытывает к нему какие-то чувства, что ее сердце ведет борьбу с холодным разумом и почти победило, как и его собственное.
— Ты хочешь сказать, что больше ничего не испытываешь ко мне? Что твое тело не вспыхивает страстью от моих прикосновений?
— Ничего. — Виктория с вызовом вздернула подбородок. — Я ничего не испытываю.
— Ложь.
