улыбнулась:
– Нет. Сегодня утром я не олень хорошо себя чувствовала, и Патрик потребовал, чтобы я отдохнула, если хочу поехать в Инверери.
– Эти дни были очень насыщенными. Элизабет усмехнулась:
– Это верно.
– Вы едете в Инверери, чтобы замолвить перед Аргайллом словечко за Дункана?
Элизабет кивнула.
– С Джейми и с мужем. Надеюсь, это поможет.
Но судя по голосу, не очень-то она в это верила. Элизабет снова повернулась к окну, и Джинни подошла ближе, чтобы увидеть, что ее там так привлекает. Сквозь замерзшее стекло она увидела во дворе воинов. Одни упражнялись на мечах, другие стреляли из лука, а вокруг стояли мальчики…
О Боже! Джинни изо всех сил пыталась сделать бесстрастное лицо, но она уже поняла, что привлекло внимание Элизабет.
Дункан выполнил свое обещание показать Дугаллу некоторые приемы. Он с ее сыном сцепились в шутливом поединке. Дугалл попытался проскочить мимо него, но Дункан его схватил, облапил, как медведь, и оторвал извивающегося мальчика от земли. Должно быть, Дугалл сказал что-то смешное, потому что Дункан запрокинул голову назад и захохотал.
Джинни почувствовала боль в груди. Смотреть на них вместе было пыткой, но она не могла отвернуться. Ее мучила совесть. За прошедшие два дня она много раз хотела признаться ему, но так и не смогла решить, как он себя поведет. Вдруг захочет публично объявить сына своим? Джинни могла доверить ему свое будущее, но как быть с будущим сына?
Она хотела открыться Дункану, но что-то ее все время останавливало. И не потому, что он был вне закона, – он боролся за свою жизнь, хотя это, несомненно, играло свою роль. Они только начали восстанавливать то, что едва не разрушили. Их отношения становились все прочнее с каждой ночью, наполненной страстью, но все-таки были еще совсем ненадежными. О будущем и речи не возникало – какое будущее, если сама жизнь Дункана еще под сомнением?..
Джинни чувствовала на себе любопытный взгляд Лиззи.
– Насколько я понимаю, это ваш сын? – спросила та. Джинни отошла от окна. Сердце ее колотилось.
– Да. – Она посмотрела Лиззи прямо в глаза. – Его зовут Дугалл.
– На вид ему лет десять.
– На Михайлов день ему исполнилось девять.
Лиззи помолчала, глядя на нее своими ясными синими глазами. Джинни, не дрогнув, ответила на ее взгляд, хотя ноги у нее подкашивались.
– Я как раз вспоминала тот день, когда вы явились в Каслсуин.
Джинни напряглась. Элизабет продолжала:
– Мне тогда показалось, что с вашей стороны это дерзость – приехать разыскивать Дункана после того, что вы с ним сделали. Точнее, в чем он вас обвинял, – поправилась она. – Вы так расстроились, узнав, что он уехал. Я очень удивилась, услышав, что вы почти сразу же вышли замуж. Это вроде бы подтверждало обвинения Дункана, но я все думаю – может, имелась какая-то другая причина?
Опущенные руки Джинни крепко сжались в кулаки.
– Если вы хотите мне что-то сказать, просто скажите, и все, – ответила она сквозь стиснутые зубы.
– Однажды он увидит то, что вижу я. И когда это произойдет, разница в четыре или пять месяцев его не обманет. Откройте ему правду!
Джинни потребовалось какое-то время, чтобы успокоиться, и только после этого она смогла взять себя в руки и ответить. Постаравшись выкинуть Дункана из головы, она произнесла:
– Я надеялась, что смогу заручиться вашей помощью и уговорить Дункана ненадолго съездить на остров Айла. Он вспомнил кое-что, сказанное вашим отцом…
– Но он едет туда завтра. Это решили вчера вечером. Я думала, он вам сообщил. – Лиззи смутилась – Правда, было уже поздно, может быть, вы его просто не видели.
Очевидно, Элизабет правильно разобралась в том, кто с кем спит, но теперь опасалась, что ошиблась. Нет, она не ошиблась.
Джинни сжала губы. Вот паршивец!
– Я уверена, что он собирался вам все сказать! – поспешно добавила Лиззи.
Да-да, может быть, после очередной ночи «уговоров», когда будет уже поздно, и она не сможет его сопровождать. Джинни прищурилась, глядя на внушительную фигуру мужчины во дворе.
– Бьюсь об заклад, что собирался, – отозвалась она, извинилась и решительно зашагала вниз по лестнице. Если он думал, что сумеет обойтись без нее, то очень ошибался.
Когда Джинни вышла во двор и стала спускаться вниз по ступеням, тренировка как раз закончилась. Дункан разговаривал с Лейфом и Коналлом, стоя к ней спиной, и не видел, как она подошла. Его люди кинули на нее один-единственный взгляд и быстро ретировались – как раз перед тем, как Джинни тронула его за плечо.
Дункан обернулся и расплылся в невольной улыбке.
На мгновение Джинни забыла про свой гнев – перед ней стоял такой неотразимый мужчина… Его черные волосы блестели на солнце, синие глаза сверкали, как море, широкая улыбка обнажала белые зубы. Он выглядел намного моложе своих лет.
– Я слышала, ты решил предпринять небольшое путешествие?
У него хватило совести, чтобы смутиться.
– А-а, ты уже знаешь, вот как…
– Но тебе и в голову не пришло сообщить мне… Я еду с тобой!
– Ты никуда не поедешь!
Решительный взгляд зеленых глаз встретился с таким же решительным взглядом синих.
– И как ты собираешься мне помешать? Ты не имеешь права мной распоряжаться, Дункан Кэмпбелл.
Он прищурился, помрачнел.
– Не спорь со мной, Джинни. Поездка слишком опасна.
– Почему? Разве они проверяют и водные пути? Никому и в голову не придет искать тебя на острове Айла.
Он плотно сжал губы, очень недовольный этим доводом, – потому что Джинни сказала чистую правду. Они могли отплыть прямо из Каслсуина и высадиться у Данивэга, крепости Макдоналдов на восточном побережье Айла. Даже верхом ехать не придется.
– Я не хочу вовлекать тебя в это, – стоял на своем Дункан.
– Я уже вовлечена. Если мой отец имеет какое-то отношение к тому, что произошло с тобой, значит, вина падает и на меня. При хорошем ветре мы сможем добраться туда за несколько часов. Кроме того, ты же не будешь отрицать, что я уже помогала тебе раньше?
– Эта уловка не сработает дважды. Твой друг капитан наверняка уже понял свою ошибку.
Джинни положила ладонь ему на руку.
– Прошу тебя, Дункан. Ведь это придумала я… и хочу увидеть, что из этого получится. Я хочу быть там с тобой. – Ее глаза обожгло слезами. – Я не смогу сидеть тут и ждать, чем все кончится. – Она посмотрела ему в глаза. – Ты хотел моей помощи? Я тебе ее предлагаю. Не отказывай мне.
Джинни задержала дыхание, всматриваясь ему в лицо. В конце концов Дункан махнул рукой:
– Если нас поймают, скажешь, что я тебя похитил. Что значит еще одно преступление, если я уже осужден за измену?
Джинни удержалась от улыбки. Такого она никогда не сделает. Она будет защищать его до последнего вздоха.
Дункан перевел дыхание, когда они оставили позади побережье Напдейла и вышли в открытое море на одном из вельботов брата. Отряд собрался небольшой, чтобы не привлекать особого внимания, – лишь Дункан, его люди и несколько верных стражников Гордонов. И Джинни.
Он только обманывал себя, когда думал, что сможет уехать без нее. Джинни права: вероятно, море сейчас для него – самое безопасное место. Он не хотел, чтобы она видела, как его схватят. Но будет ли лучше, если она услышит об этом позже?
В общем, нравилось ему это или нет, а она поехала. Он не мог отказать ей, потому что не знал, сколько еще времени им отпущено. И согласился по чисто эгоистическим причинам – ему нравилось, что она рядом. Если у него все получится, они впредь никогда не расстанутся.
Дункан уже много раз думал, не предложить ли ей бежать с ним. Покинуть Шотландию, избавиться от болтавшейся над ним петли. Денег у него хватит на дюжину жизней. Может, если бы речь шла только о них двоих, он бы так и сделал. Но у нее дети, и он не мог просить Джинни лишить их будущего.
Ему надоело прятаться. Теперь он не один. Пришло время выслушать обвинения, и он надеялся, что справедливость восторжествует.
Дункан внимательно смотрел на исчезавшее вдали побережье, а северянин Лейф, опытный моряк, переправлял их через море. Самое опасное – это отплытие из Каслсуина. Если кто-нибудь наблюдает за замком, то может пуститься за ними вслед. Однако пока они вроде бы плыли одни, если не считать случайных рыбацких лодок.
Небо было не очень голубое, но его сероватый цвет вполне подходил холодному декабрьскому утру. Вдали от берега ветер сделался пронизывающим.
Продолжая приглядывать за морем, Дункан сел рядом с Джинни, закутавшейся в пледы так, что только нос торчал наружу. Сейчас она резко отличалась от той Джинни, из постели которой он выбрался сегодня утром, – стройные ноги запутались в простынях, золотисто-рыжие волосы рассыпались по подушке.
Дункан вспомнил, как Джинни его дразнила, и его естество снова восстало. Она не разрешала ему прикоснуться к себе, зато водила затвердевшими сосками по его груди, по губам, по набухшему члену. Терлась об него своей гладкой, шелковистой кожей. Обводила языком отяжелевшую головку восставшей плоти, проводила языком по всей его длине снова и снова, и в конце концов Дункану пришлось вцепиться в матрац, чтобы не вонзиться ей глубоко в рот. Когда она все же сомкнула на нем свои теплые влажные губки, Дункан едва не кончил. А потом она посасывала его член во рту, ласкала нежными руками и все-таки вынудила его сделать то, от чего он хотел воздержаться.
Он готов был принимать ее наказание когда угодно. Но такая требовательная в постели, она стала непривычно тихой потом, и продолжалось это все утро. Дункан сперва приписывал это
