нее.
– Я постараюсь, чтобы иногда на ужин были бобы, – небрежно добавила она.
За десертом они уже непринужденно болтали. Когда Эрнестина убрала последние тарелки, Пэйс встал и протянул Доре руку.
– Не выпить ли нам кофе и бренди в гостиной? Дора не привыкла так бесцельно проводить время, но решила ради дела примириться с этим. Она все же докажет ему, что может быть хорошей женой и не будет ему в тягость. Но это подождет. Прежде всего, надо прочно занять место в его постели, и, таким образом, уже не будет никаких сомнений в том, что он остается с ней и не собирается отсылать ее прочь.
Пэйс уселся рядом с ней на кушетке. Энни подала кофе. Когда Дора принялась разливать его, в дверь дома постучали. Поставив кофейник на поднос, Дора встревожено ждала, пока Энни откроет дверь. Гость в столь поздний час, как правило, означает дурные вести.
– Вас хочет видеть шериф, сэр, – доложила хозяину Энни.
Сердце Доры похолодело. Когда Пэйс встал, она тоже вскочила. Вчера вечером Пэйс был дома. С того дня как родилась Фрэнсис, он по вечерам всегда бывал дома. Зачем он может понадобиться шерифу? Возможно, тому нужна, помощь Пэйса?
Энни, проведя шерифа в гостиную, незаметно скрылась. Но она может слышать разговор, оставаясь в столовой. Однако Дора не закрыла дверь гостиной. Им нечего скрывать.
Шериф был одного роста с ее мужем, но рядом со стройным мускулистым Пэйсом казался толстым и круглым, как бочонок. Сняв засаленный котелок, он обнажил лысеющую светловолосую голову. Глаза его округлились, когда он увидел Дору в столь элегантном платье, но лишь кивнул ей и снова обратился к Пэйсу:
– Я хотел бы поговорить с вами наедине, мой мальчик. Дора почувствовала, как у Пэйса напрягся каждый мускул, и он сжал кулаки.
У меня нет секретов от моей жены, шериф, – холодно сказал он гостю.
Ну что ж, полагаю, нам не удастся долго держать это в секрете. Я приехал, чтобы предупредить вас о том, что Джо Митчелл заходил вчера к судье. Он заявил, что располагает доказательствами, подтверждающими, что ваша усадьба досталась вам мошенническим путем. Он намерен подать иск и хочет, чтобы я вручил вам уведомление о выселении по решению суда, как только оно будет принято. Я знаю Джо, ему для этого не понадобится много времени.
Дора испуганно втянула в себя воздух. Только этот звук и нарушил воцарившуюся мертвую тишину.
Глава 35
Кто не верит в любовь, кончает тем,
что не верит во все остальное.
Пока Дора кормила Фрэнсис, Пэйс заглянул к Эми и проверил, спит ли она. Дора слышала, как спокойно муж беседовал с матерью, словно ничего не произошло, и их мир не взорвался у них на глазах. Более ему ничего не удалось узнать от шерифа, но Дора поняла, что произошло. Она солгала, а расплачиваться придется Пэйсу.
Теперь ее будет мучить сознание того, что из-за ее лжи пострадают семья и друзья. Но Господь не должен наказывать их за этот грех. Это была совсем маленькая ложь. Слова супружеской клятвы не были произнесены ни в церкви, ни в молитвенном доме, но Дора знала их наизусть. Она знала эти слова еще тогда, когда впервые отдалась Пэйсу. Будь Дора умнее, она выучила бы их еще раньше. Дора всегда принадлежала только Пэйсу, но теперь потеряет его из-за собственной греховности.
Фрэнсис сразу же уснула, как всегда в это время ночи. Дора уложила ее в колыбель и немного покачала, пока не убедилась, что та крепко спит. Она все еще стояла, склонившись над колыбелью, когда вошел Пэйс.
Дора испуганно посмотрела на мужа, и слова признания готовы были сорваться с языка, но он уже расстегивал мелкие пуговки на ее корсаже.
– Во всем виновата я, – все же прошептала она, чувствуя, как быстро его пальцы справляются с тайными застежками.
Слова Доры остановили его, но всего на мгновение.
– Ты не можешь взвалить на свои плечи все грехи мира. Завтра я зайду в суд и разберусь, что затеял этот ублюдок. Не хочу, чтобы тебя это беспокоило.
Дора отпрянула от него так резко, что в его руках остался клочок ее платья с нерасстегнутым крючком. Она впилась взглядом в лицо Пэйса. При свете лампы оно показалось ей усталым, прежней блеск в глазах погас.
– Я не деревенская простушка, Пэйс Николлз. Не успокаивай меня. Если я говорю, что это моя вина, значит, так оно и есть. Я совершила подлог.
Он, оцепенев, мгновение молча смотрел на нее, затем, круто повернув к себе спиной, резко дернул за ленты пояса и развязал его. Корсаж платья сполз с ее плеч, и Дора судорожно вцепилась в него, пытаясь удержать на себе одежду.
Объясни все, пожалуйста, – приказал Пэйс и отступил назад.
Я все объяснила. В письме, которое тебе послала. Ты даже не прочитал его?
Произнося слова гневного упрека, Дора уже поняла, что Пэйс действительно не читал ее письма. Возможно, он даже не получал его.
Дора была уверена, что Пэйс никогда бы не отнесся равнодушно к такому важному вопросу. Она не сомневалась в этом. Однако было неприятно рассказывать о своем проступке.
– Я не помню никакого письма.
Дора по его взгляду поняла, что он говорит неправду, но простила его. Все произошло не так давно, и она еще не забыла весь ужас произошедшего. Лучше бы Пэйс не раздевал ее. Стоя одетой, а не полуголой, неловко прикрывающейся остатками одежды, ей было бы легче объясняться с ним. Когда Пэйс, ожидая ответа, спокойно снял сюртук, Дору затрясло от страха.
– В прошлую зиму, когда умер твой отец, ферму за неуплату налогов выставили на аукцион.
Пэйс, чертыхнувшись, бросил сюртук и жилетку на спинку стула, а затем вырвал из пальцев Доры злосчастный лиф платья, которым она пыталась прикрыться. Его умелые пальцы вскоре нашли завязки, крепящие кринолин к корсажу, и развязали их. На Доре все еще оставались лифчик, нижняя кофточка и корсет. Пэйс с удивительной быстротой освобождал ее от платья, и Дора опасалась, что с нижним бельем он справится еще быстрее.
Тем не менее она не оставила своих попыток объяснить ему, что произошло в тот роковой день, когда заболела Джози, а ей пришлось поставить свою подпись, ничего не понимая в юридических последствиях того, что она совершает. Говоря все это, Дора отнюдь не была уверена, что Пэйс слушает ее. Кринолин и юбки уже лежали на полу, а Пэйс принялся расстегивать свою рубашку.
Ты говоришь мне, что уехала на ферму одна в старой двуколке? Ты была беременна? Сколько месяцев, шесть, семь? Не имея рядом никого, кто мог бы защитить тебя, кроме Солли? Ты, кажется, сошла с ума?
Там был Роберт, – защищаясь, возразила Дора, не делая никаких попыток самой раздеться, хотя видела, что Пэйс уже собирается снять брюки. – У меня не было выхода. Ты предпочел бы, чтобы твою семью зимой выбросили на улицу?
Это хорошо бы проучило мою семейку, где каждый думает только о себе, – недовольно проворчал Пэйс, рассердившись на непослушную пуговицу. Он увидел, что Дора все еще одета. Чертыхаясь, он дернул за ленточку, которой крепился лифчик к корсету, и сорвал его, а затем приготовился заняться шнуровкой.
Однако Дора, не выдержав, сильным шлепком отбросила его руку.
Но ты так не думаешь. А я сделала то, что считала нужным. Если бы я могла поговорить с тобой, возможно, ты бы все исправил. Но сейчас уже поздно.
Ты моя жена. Мы подписали и зарегистрировали брачное свидетельство. Твоя подпись не подделка, Пэйс, убрав руки, выжидательно смотрел на нее, надеясь, что она сама расшнурует корсет.
Я тогда не была твоей женой, – напомнила ему Дора. – Настоящим владельцем фермы в то время оставался Чарли.
Это мы еще проверим. У нас нет точной даты смерти Чарли, и нам надо узнать, когда ты подписала этот документ. Если это все, что у них есть, я смогу с ними справиться.
Дора с надеждой посмотрела на него, но ее лицо тут же омрачилось.
– Гарет гостит у Джо. Они на этом не остановятся. Она путалась в шнуровке и не смогла справиться с корсетом так быстро, как ему хотелось, поэтому Пэйс отвел ее руки и занялся этим сам.
Ты расписалась как моя жена, и это главное. Они сколько угодно могут цепляться за то, что там стоит твое имя, но у них ничего не выйдет. Ты сделала то, что долж на была сделать.
Но я не была тогда твоей женой! – уже в отчаянии выкрикнула Дора. – Джо Митчеллу нужна эта земля, чтобы построить свою чертову дорогу, и он сделает все, чтобы этого добиться. Как ты можешь ему помешать?
Пэйс вдруг остановился и посмотрел на нее:
– Какую дорогу?
Дора судорожно схватилась за сползавший корсет.
– Салли говорила мне, что он скупает все земли, лежащие между железной дорогой и рекой. Митчелл делает это лишь с одной целью.
Пэйс, круто повернувшись, в сердцах ударил кулаком по ладони.
– Я должен был это предвидеть! Черт, я размажу его по стене в суде! Я с него живого шкуру сдеру, выпущу кишки и скормлю свиньям. Черт!
Молчание Доры немного укротило его, он понял, что зашел слишком далеко.
– Я смогу это сделать, Дора. Я поставлю Джо Митчелла на колени. Ты веришь мне?
Он стоял, высокий и серьезный, посередине их спальни, ворот его рубашки был расстегнут, прядь слишком длинных волос упала на лоб. За суровыми мужскими чертами лица она видела облик нетерпеливого и любознательного мальчишки, которого она когда-то знала. Значит, война не смогла убить его в Пэйсе. А Дора доверяла тому мальчику, который стремился поступать по справедливости куда чаще, чем этот большой человек, чью мужскую силу она познала на себе.
Понимая, что тот и другой воплотились теперь в нем одном, Дора выронила из рук корсет, который упал на пол. Она стояла перед
