хозяином гостиницы. И немедленно!
Портье, очевидно, хотел ответить дерзостью, но передумал.
— Сейчас узнаю, примет ли вас мистер Уотсон. Пока они ждали, у Макси непроизвольно сжимались и разжимались кулаки. Только присутствие Робина помогало ей сохранять хотя бы видимость спокойствия. Она была ему благодарна за то, что он не пытался с ней заговорить. В этом взвинченном состоянии она только огрызнулась бы. Ей не было так страшно, даже когда она в метель отбивалась от волков.
Макси закрыла глаза и заставила себя дышать ровнее. Все же узнать правду будет легче, чем терпеть эту изматывающую неизвестность.
Портье вернулся и указал большим пальцем через плечо.
— Он вас примет. Последняя дверь по коридору налево. Мистер Уотсон оказался худым лысоватым человеком с выражением хронического раздражения на лице. Не потрудившись даже встать из- за стола, он рявкнул:
— Говорите, что вам нужно, и побыстрей. Я человек занятой.
— Меня зовут лорд Роберт Андервилль, — жестко сказал Робин. — Месяца три тому назад у вас в гостинице неожиданно умер постоялец — мистер Коллинс.
— Американец, что ли? — глаза Уотсона словно задернуло шторкой. — Ну да, умер.
— А вы не могли бы нам рассказать, как он умер? — Уотсон молчал. — Например, кто его нашел, когда это было: днем или ночью. Был ли он еще жив в это время? Вызывали ли к нему врача?
— А какое вам до всего этого дело? — хмуро спросил Уотсон.
Макси больше не могла молчать;
— Это был мой отец. Неужели я не имею права знать, какими были его последние часы?
Уотсон повернулся к ней с непроницаемым выражением лица.
— Извините, мисс. — Он отвел глаза. — Его нашла утром горничная. Он уже был мертв. Врач сказал, что он умер от сердечного приступа. Скоропостижно.
— Как фамилия врача? — спросил Робин. Уотсон встал.
— Вы у меня отняли достаточно времени, — раздраженно сказал он. — Больше мне вам сказать нечего. Коллинс умер — вот и все. Если бы не здесь, он умер бы где-нибудь еще. У меня было бы меньше хлопот. Идите. Мне надо работать.
Макси открыла было рот, чтобы еще раз обратиться к нему, но Робин крепко взял ее за руку.
— Спасибо, что нашли возможным уделить нам время, мистер Уотсон.
Когда Робин вывел ее из конторы и закрыл дверь, Макси прошипела:
— Я хочу расспросить его поподробнее, Робин. Он что-то скрывает.
— Да, но он больше ничего не скажет. Из него только силой что-нибудь выдавишь, но пока еще не время. Можно все разузнать гораздо проще. — Вместо того, чтобы вернуться в вестибюль, Робин повернул по коридору в другую сторону. — Слуги всегда все знают, а им, может быть, никто не приказал держать язык за зубами.
Дверь в конце коридора вывела их на мощенный булыжником двор, по трем сторонам которого находились конюшни. Они увидели открытую дверь и пошли к ней. Там пожилой конюх, насвистывая, проверял упряжь.
— Добрый день, сэр, — приветствовал его Робин.
Конюх удивленно на них посмотрел, но, видимо, не возражал против того, чтобы сделать перерыв в работе.
— Добрый день и вам, сэр. Чем могу служить?
— Меня зовут Боб Андервилль, — сказал Робин, протягивая ему руку. У него вдруг появился сильный американский акцент, более заметный, чем у Макси. — Я хотел спросить, вы здесь давно служите?
— Да уже почти десять лет. — Конюх вытер руки о штаны и пожал руку Робина. — Меня зовут Уилл Дженкинс. А вы, похоже, из Америки?
— Я-то из Америки, но мой отец родился в Йоркшире. Я первый раз в Англии. Приехал бы раньше, да война шла. — Робин покачал головой. — Экая глупость. Чего американцам делить с британцами?
— Истинная правда, — согласился конюх. — Мой двоюродный брат живет в Виргинии. Вы, случайно, не оттуда.
Беседа продолжалась в таком же духе еще несколько минут, а Макси нервно переминалась с ноги на ногу, хотя и понимала, что Робин действует правильно. Надо войти конюху в доверие, и тогда они узнают от него больше, чем от враждебно настроенного хозяина.
Наконец Робин сказал:
— Несколько месяцев назад в Англию ездил мой друг Макс Коллинс. Перед самым отъездом я узнал, что он здесь умер, но никто точно не знает отчего. Я вспомнил, что он жил в гостинице «Абингдон», и решил, раз уж я в Лондоне, зайти и разузнать, как все это вышло, чтобы потом рассказать его жене и детям. У нас там ходят слухи, что в Лондоне много грабителей. Его не грабители убили?
— Да нет. Мистер Коллинс умер в своей постели. — Дженкинс покачал седой головой. — Очень скверное дело. Такой был хороший человек, со всеми так вежливо разговаривал, даже с этим злыднем Уотсоном. Вот уж не ожидали, что он наложит на себя руки.
Макси показалось, будто в нее попало пушечное ядро. Удар был такой силы, что она даже не почувствовала боли. Наложил на себя руки! Наложил на себя руки!
— Нет, Макс не мог этого сделать, — проговорила она.
Дженкинс сочувственно сказал:
— Мне очень жаль, мисс. Видно, он был вашим другом. Но он все-таки покончил с собой. Хотел сделать так, чтобы никто не догадался, но это у него не вышло. Наверное, захандрил и решил, что больше не хочет жить. Такое случается с каждым из нас, но не каждый сводит счеты с жизнью, а мистер Коллинс решился.
Еще девочкой Макси однажды пошла по льду замерзшего пруда во время оттепели. Даже сейчас, спустя двадцать лет, она помнила, какой ее охватил ужас, когда лед, который она считала прочным, начал под ней трескаться. Она повернула было назад, но лед трескался во всех направлениях, и она провалилась в ледяную воду. Она бы утонула, если бы ее не спас отец, услышавший ее крики.
Сейчас она чувствовала себя так же, как тогда, когда под ней провалился лед, только в тысячу раз хуже. Ее ум отказывался принимать то, что сообщил Дженкинс, и на этот раз ее затягивало не в воду, а в невыносимую муку.
— Нет-нет, — повторяла она, закрыв лицо руками. — Папа никогда бы не покончил с собой. Никогда!
Но кусочки головоломки неумолимо ложились на место. Самоубийство Макса объясняло все ее недоумения.
Не понимая, что делает, Макси кинулась за ворота. Она услышала голос Робина, но он звучал откуда-то издалека и относился не к ней.
Выбежав на Лонгэкр, Макси столкнулась с каким-то человеком, от которого несло луком. С нее слетела шляпка, и она чуть не упала, но сумела удержаться на ногах. Не обращая внимания на многочисленные экипажи, она побежала через улицу. В ее ушах раздался хриплый крик. Кто-то схватил ее за руку и выдернул буквально из-под копыт вставшей на дыбы лошади.
Макси даже не посмотрела на своего спасителя и побежала дальше, словно надеясь найти место, где прошлое было иным, где ей не придется поверить в то, что отец покончил с собой. Вдруг она споткнулась и растянулась на грязной мостовой. Удар о камни вышиб из нее дух, но боли в ладонях и коленях она не почувствовала.
Поднявшись на ноги, она хотела было бежать дальше, но тут ее схватили сильные руки, и знакомый голос Робина умоляюще произнес;
— Макси, остановись! Бога ради, остановись, тебя затопчут!
Она попыталась вырваться, но Робин не выпускал ее. Он тащил ее с проезжей части, а она молотила его в грудь кулаками.
— Отец не мог покончить с собой и бросить меня на произвол судьбы! — кричала она, обливаясь слезами. — Он любил жизнь и любил меня. Он никогда бы этого не сделал!
Робин понимал, что она пытается убедить в этом себя. Он держал ее железной хваткой, не давая размахивать кулаками. Макси вырывалась изо всех сил.
Она ударила его локтем в солнечное сплетение, и Робин на секунду задохнулся. Макси была не из тех, кого легко удержать против воли. Робин не смел применить больше силы, но как-то надо было ее успокоить.
— Мы же не знаем точно, что случилось, Канавиоста. Может быть, Дженкинс ошибается. Надо поговорить еще с кем- нибудь.
Макси судорожно всхлипнула и перестала вырываться. Ее маленькое тело дрожало. Робин догадался, что достиг противоположной цели: его слова не только не успокоили Макси, но довели до ее сознания бесполезность отрицания правды.
Робин бесконечно сострадал ей, понимая, какой кромешный ад бушует в ее душе. Он сможет разделить ее горе, только если она ему позволит. Не обращая внимания на любопытствующих зевак, он продолжал шептать ей на ухо утешительные слова, надеясь, что, даже если она не понимает их смысла, ее успокоит звук его голоса.
Вдруг многолетняя привычка к опасности заставила его поднять глаза. На другой стороне улицы, глядя на них, черной тучей стоял Симмонс.
Черт бы побрал этого мерзавца! Только его не хватало! Робин окликнул проезжавший мимо наемный экипаж, подхватил Макси на руки и, оттолкнув локтем купца, который заявлял права на этот же экипаж, вскочил на подножку.
— В Мейфаер, и побыстрей. Если уложишься в половину времени, получишь пять шиллингов сверху.
Карета рванула с места, а Робин устроился на сиденье с Макси на руках.
— Господи, пошли мне мудрость помочь ей, как она помогла мне!
Симмонс хмуро смотрел вслед удаляющейся карете. Девчонка, похоже, узнала правду и повредилась в уме.
Подозвав уличного мальчишку, который часто на него работал, он приказал:
— Узнай, куда они поехали.
Мальчишка догнал карету, ухватился за скобу в задней стенке, подпрыгнул и удобно устроился на запятках.
Когда мальчишка вернулся с адресом, Симмонс подумал, что, по крайней мере, сможет доложить Коллингвуду, где находится его племянница. Не так-то это много, но больше ему ничего сделать не удалось — только получил синяки и шишки.
