опекунами, когда поженимся.
Филипп потянулся к Барбаре, но она отступила. Он заметил у нее в руках маленький пистолет с ручкой слоновой кости, который она прятала в складках юбки. Она подняла его и направила прямо в грудь Филиппа.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
– Мужчины – такие глупцы. И ты, Филипп, – величайший из них. Неужели ты поверил, что я выйду за тебя? – Она горько рассмеялась. – Ты серьезно воображал, что мне нравилось то, что ты делал со мной? У меня нет ни малейшего намерения выходить за тебя или за кого-нибудь другого ни теперь, ни вообще когда-либо.
Филипп окаменел от изумления.
– Не может быть, чтобы ты говорила это серьезно.
– Неужели? Ты точно такой же, как мой отец или любой другой мужчина из тех, кого я знаю. Ради женщины вы готовы дурить сколько угодно, а думаете при этом только о себе.
Лицо Филиппа вспыхнуло от гнева.
– Ты меня обманывала, лживая сука?
Он сделал шаг к ней, но рука Барбары крепко сжимала пистолет, а дуло было направлено на него.
– Я благодарна отцу за то, что он кое-чему научил меня. Наблюдая за его шлюхами, я поняла, как женщина может пользоваться своим телом, чтобы добиться желаемого. Спасибо тебе, Филипп, за то, что облегчил мне задачу.
Филипп оскалился и прыгнул вперед, но Барбара тотчас же нажала на спусковой крючок. Мгновение он стоял с широко открытыми глазами, полными ужаса и недоверия. Потом глаза его закатились, и он свалился на пол с открытым ртом, уставившись невидящим взором в пространство.
Барбара огляделась, заметила языки пламени на потолке над головой и вышла из комнаты как раз тогда, когда на ковер обрушился кусок штукатурки вместе с горящим деревянным перекрытием, всего в нескольких футах от места, где она только что стояла. Дым и пламя ворвались в комнату. Кашляя и подныривая под клубы густого дыма, она бросила последний взгляд на двух мужчин, лежащих на полу, и усмехнулась. Потом повернулась и вышла из комнаты.
Джастин то приходил в себя, то впадал в забытье. Наконец очнулся от звука захлопнувшейся двери и застонал. В голове у него гудело. Из пореза в ноге сочилась кровь. В боку пульсировала боль, он горел так, будто тысяча ос ужалили его в это место. Вдохнув дымный воздух, он закашлялся и, перекатившись на бок, встал на колени. Осторожно обследовал пулевое ранение в боку, ощутил липкую, уже сворачивающуюся кровь, но кусочек свинца прощупывался сквозь кожу, и он решил, что рана не представляет серьезной опасности. Его сестре дважды не удалось убить его. Джастин грязно выругался сквозь зубы. Сжав челюсти, он с трудом поднялся на ноги и неверной походкой направился к двери. Барбара желала его смерти. Он поклялся, что это ее покушение на его жизнь будет последним.
Пламя высоко взлетало в черное ночное небо. В ужасе от того, что ей ничего не известно о Джастине, что она не могла найти Томаса, Эриел увидела Барбару, выходящую из парадной двери дома, и побежала ей навстречу. Она схватила золовку за руку и повернула лицом к себе.
– Где Джастин? Вы видели его? Он пошел в дом искать вас и Томаса и не вернулся.
– Томас со своей няней.
– Ничего подобного. Миссис Уайтлон сходит с ума от беспокойства. В этом хаосе они с Томасом потеряли друг друга, и с тех пор никто не видел ребенка.
Лицо Барбары посерело от ужаса.
– О Господи! Должно быть, Томас остался в доме. Мы должны найти его, Господи! Мы должны его спасти!
Она повернулась и помчалась назад, к дому. Эриел едва поспевала за ней. Барбара распахнула дверь, и они обе рванулись в холл. Дым был настолько густым, что дышать становилось почти невозможно. Вырвавшись из западного крыла, пожар бушевал вовсю. Еще немного, и он поглотил бы весь дом.
– Томас! – закричала Барбара. – Томас, где ты?
– Джастин! – вторила ей Эриел, рванувшись на лестницу. – Джастин, ты слышишь меня?
Женщины бросились к широкой лестнице и повернули в коридор, ведущий в западное крыло, но стена огня преградила им путь.
– На черную лестницу! – крикнула Эриел, и обе они побежали к черному ходу.
– Джастин! – выкрикивала Эриел.
– Томас, ты слышишь меня?
Но ответом им был лишь рев пламени да звон лопающихся стекол.
– Вперед! Надо спешить!
Барбара первой добралась до черной лестницы. Эриел едва поспевала за ней. Молча произнося слова молитвы, она бросилась в темный от дыма коридор. Они почти добрались до третьего этажа, когда Эриел услышала оглушительный треск, за которым последовал грохот ломающегося дерева. Со стороны лестницы, где уже оказалась опередившая ее Барбара, донесся вопль. Эриел в ужасе смотрела, как целая секция лестницы обрушилась, увлекаемая огнем, и вместе с ней все три этажа этого крыла. Крик застрял в горле Эриел, новые обломки перекрытий продолжали падать на распростертое внизу тело. О Господи! Не было никакой надежды на то, что Барбара могла уцелеть. И в любую минуту могла обрушиться оставшаяся часть лестницы.
Стараясь преодолеть дрожь в ногах и дикое сердцебиение, Эриел осторожно попятилась, делая шаг за шагом, пока не достигла второго этажа. Дым волнами поднимался от пола. Она отчаянно кашляла. Хоть бы глоток свежего воздуха!
