– Как мальчик?
– Нормально, растет. Скучает по тебе. Считает, что ты воплощение Иисуса Христа, и сводит всех с ума рассказами, которые читает о тебе в газетах. Собирается поступать в военную академию следующей осенью. Хочет стать солдатом.
– Черт!..
Холодный ветер трепал поля фетровой шляпы Ройса. Он слегка повернул голову и сглотнул.
– А как Аннабель? – Голос его прозвучал тише обычного, словно он боялся услышать ответ.
– Ты же храбрый солдат. Иди и посмотри сам.
Ройс отшатнулся, словно от удара, и лишь тогда Кларенс понял, как сильно встревожен Ройс, если решился войти в дом, который никогда не считал своим.
– Черт возьми, Ройс! – В голосе негра звучали жалость и злость. – Неужели ты думаешь, я не предупредил бы тебя, если бы с твоей женой случилось несчастье? Она просто переутомилась, вот и все. Пейтон настоял, чтобы она несколько дней оставалась в постели, а теперь она пришла в себя и снова стала маленькой отважной мисси.
Ройс еле заметно кивнул и отвернулся. Кларенс знал, что этот прославленный солдат старается избежать боя, в который ему так или иначе придется вступить, и жалость пересилила злость.
Здравомыслящий человек оставил бы этих белых наедине с их проблемами и не стал бы вмешиваться, но Кларенс, очевидно, не был здравомыслящим. «Излучина» – его единственный дом, и Ройс прошел все круги ада, чтобы спасти беспомощного раба. Его чернокожие товарищи могли звать его прихлебателем, продавшимся белому господину. Но Кларенс знал, что он был сам по себе и никогда не являлся чьей-то собственностью. Он чувствовал огромное уважение, даже любовь, к этому гордому белому мужчине, который предпочитал жить в одиночку. Он любил этого несчастного, запутанного своей мачехой так, что до сих пор не мог признаться жене в своих истинных чувствах.
– Ты идешь? – спросил Кларенс.
Ройс снова повернулся. Его руки были сжаты в кулаки.
– Мне нужно сражаться с врагом, черт возьми!
– И со сколькими же врагами одновременно ты сражаешься? Войди в дом, парень, чего ты боишься?
– Я и так причинил много вреда, – с горькой усмешкой произнес Ройс. – Не говори ей, что я приезжал.
Кларенс медленно поднялся и прошел на дальний конец галереи.
– Хотя бы попрощайся с ней.
Ройс вскочил на своего чистокровного серого скакуна и долго смотрел на входную дверь.
– Если я сейчас ее увижу… – Голос его дрогнул. – Если я сейчас увижу ее, Кларенс, я не смогу уехать. Даже ради этой проклятой войны.
Кларенс не знал, как долго он просидел на холоде, когда услышал, как открылась, а потом снова закрылась дверь. Он ничего не сказал, прислушиваясь к шагам тех же ног, которые ходили по их хижине каждую ночь, а теперь ступали по плитам галереи. Звук этих шагов всегда заставлял его чувствовать себя счастливым. Ведь теперь он мог быть с Пэтси каждую ночь и каждый день, а не только по воскресеньям, как тогда, когда она принадлежала Моултону Джонсону.
За этот подарок Кларенс послал молчаливое «спасибо» одинокому мужчине, удаляющемуся от дома и повернувшемуся спиной к своему собственному благословенному счастью с маленькой отважной женщиной, на которой был женат.
Кларенс повернулся так, чтобы тень скрыла дуло ружья от Пэтси, которая села на ступени рядом с ним. Она вздрогнула и поплотнее запахнула шерстяную шаль на груди.
– Здесь холодно, женщина. Возвращайся обратно.
– Тебе же не холодно сидеть и прятать ружье, рискуя своей цветной шкурой ради того, чтобы защитить белых господ.
«Хватит скрывать от этой женщины свои истинные чувства», – подумал Кларенс, улыбаясь и не обращая внимания на ворчание жены. Он понимал ее недовольство.
– Пейтон скоро вернется с собрания.
Кларенс посмотрел на жену:
– Мальчики спят?
– Софи приглядывает за ними.
– М-м…
Кларенс закрыл глаза и постарался как можно глубже втянуть в себя ароматы жены – запах гвоздики с кухни, прачечной и грудного молока, которым она кормила их новорожденного ребенка. Но сильнее всего был мускусный аромат женщины, готовой заняться с ним любовью прямо сейчас. После разговора с Ройсом Кларенс испытывал необходимость прижать к себе податливое тело Пэтси, чтобы забыть хотя бы на время печаль, которая все еще снедала его.
– Это майора Кинкейда я видела через окно? – тихо спросила Пэтси, и Кларенс с трудом подавил вздох.
– Ведь миз Аннабель не заметила его, правда?
– Нет, она уже легла спать.
