— Я люблю вас обоих.
— И мы любим тебя, hija! — добавил Хоакин. Они с Сэмом, вернувшись, присоединились к женщинам.
Пожилая супружеская чета задержалась на празднике еще на некоторое время и вскоре тихо покинула вечеринку. Молли никогда не нравилось, как в округе белые американцы относились к мексиканцам, но она ничего не могла поделать с устоявшимися предрассудками.
— 3-здр-равствуйте, м-мисс М-молли. — Эммит-младший вынырнул неизвестно откуда, чуть ли не прямо из-под стола, и Молли наклонилась, чтобы обнять ребенка.
— Здравствуй, Эммит. Я так рада тебя видеть! — Сэм зачарованно наблюдал за женой. От него не ускользнуло, как осветилось ее лицо в тот момент, когда она увидела темноволосого мальчика. Если Молли и не любила детей, то у нее, определенно, был довольно странный способ проявлять к ним свою неприязнь — улыбаясь, обнимать.
— Молли — теперь твоя тетя, Эммит, — сказал Сэм.
Замешательство, отразившееся на лице Молли, отчетливо выявило, что прежде подобная мысль никогда не приходила ей в голову.
Сэм не был этим удивлен. Молли все еще не восприняла их брак всерьез, и Сэм начинал сомневаться, воспримет ли она его всерьез когда-нибудь вообще.
— 3-значит, т-теперь я м-мог-гу н-наз-зывать вас тет-тей М-молли? — спросил Эммит, зажимая в кулачок ее юбку и с застенчивой улыбкой глядя на свою тетю.
— Конечно, можешь!
От Сэма не ускользнула и вспышка отчаяния в ее глазах. Она явно сожалела о том, что вышла за него замуж! Его сердце сжало, как в тисках. Сэм едва сдержался, чтобы не развернуться и не выйти из зала.
«ДАЙ ЕЙ ВРЕМЯ! — сказал он себе. — Она полюбит тебя, если ты дашь ей время». Но Сэм не был убежден, что время поможет. Его одолевали сомнения. Так или иначе, он не собирался делить всю оставшуюся жизнь с женщиной, которая быть его женой не хотела.
Вечеринка затянулась допоздна. Сэм увлекся разговором с Эммитом и Питером, а Молли, обмахиваясь носовым платком, вышла на террасу подышать свежим воздухом, так как в гостиной, разгоряченной танцующими парами, стало душно.
Луна на ущербе плыла высоко над горными вершинами, освещая макушки деревьев серебристым светом. Легкий ветерок приятно обдувал кожу.
Молли стояла, погрузившись в раздумья, пока приглушенные голоса, звучавшие где-то неподалеку, не привлекли ее внимание. Узнав мягкое заикание Эммита-младшего, Молли подошла к краю террасы.
— Я-я м-могу пр-роиз-знести, п-прос-сто н-не х-хочу.
— А вот и не можешь! Не можешь! — насмехался невидимый голос. — Эммит не может сказать свое имя! Сказать свое имя не может Эммит!
Мальчишка стал повторять одну и ту же фразу и так, и этак, на все лады, и еще один звонкий голос влился в этот песенный ритм.
— Свое имя! Сказать! Не может! Эммит! — Молли сошла с террасы и зашла за угол дома.
— Что здесь происходит? — спросила она строгим тоном. — Эй, вы, сейчас же оставьте Эммита в покое!
— Мы не сделали ничего плохого, миссис Бренниган, — ответил ей долговязый мальчишка, ковыряясь носком ботинка в пыли.
— Мы просто пошутили, — сказал второй с раскаянием.
— Это нехорошая, злая шутка! Сейчас же уходите отсюда и оставьте Эммита в покое! Если я еще хоть раз застану вас за подобным занятием, то отстегаю хворостиной! Слышали? И это не покажется вам шуткой! Достаточно ли ясно я выразилась? Вы меня поняли?
— Да, мэм, — отозвались мальчишки хором, пятясь. Повернувшись, они дали стрекоча.
Молли заметила слезы в глазах Эммита, прежде чем он скрылся за углом дома. Она хотела пойти за ним следом, но решила, что и так уже достаточно смутила ребенка. Сердце ее болезненно сжалось от жалости к маленькому мальчику. Тяжело вздохнув, она повернулась и… увидела Эммита и Пейшенс.
Они стояли рядом с Сэмом на террасе, и выражение их лиц не оставляло никаких сомнений, что они стали невольными свидетелями произошедшей сцены. Родительское сожаление о беде своего сына и благодарность к Молли, защитившей ребенка, смешались на их лицах. Никто ничего не сказал, когда она взошла на террасу, но Молли могла бы поклясться, что одобрительная улыбка тронула чувственные губы Сэма.
Окончание вечеринки было просто великолепно. Молодоженов завалили подарками — причем совсем не в переносном смысле. Просто вокруг Молли и Сэма выросла гора коробок и свертков.
Эммит пообещал перевезти эту гору к ним в дом на следующий же день.
Когда Молли открывала последнюю коробку, она выглядела уже измученной и бледной. Отчаяние в ее глазах, возможно, могло остаться незамеченным другими, но от Сэма оно не ускользнуло. Впервые он признался себе, что, не исключено, Молли действительно потребует развода в конце года.
Эта мысль наполнила его горечью и тоской. И зачем только он женился на женщине, не желавшей выходить за него замуж?
Уже забрезжил рассвет к тому времени, когда Молли и Сэм вернулись в «Кедровую Бухту». Сэм остановил повозку и, обхватив жену за тонкую талию, помог сойти на землю. Один из конюхов принялся хлопотать вокруг упряжки, а Сэм последовал за Молли в дом.
Она выглядела расстроенной. Впрочем, находясь в «Кедровой Бухте», Молли редко выглядела иначе.
— Сэм, я тут подумала…
Сэма охватили дурные предчувствия.
— Да? — это было все, что ему удалось произнести. Не исключено, Молли не станет даже тянуть до конца года. Он знал образ мыслей жены и не ждал сейчас от ее слов ничего хорошего для себя.
— Ты видел, как те мальчишки насмехались над маленьким Эммитом?
Сэм кивнул.
— Это ужасно! — продолжила Молли. — Невыносимо было смотреть, как страдает ребенок!
Сэм вздохнул с огромным облегчением: она сказала совсем не то, что боялся услышать он. И тут же Сэм не замедлил отругать себя вновь: ну зачем только он позволил Молли так глубоко закрасться ему в душу! С тех самых пор, как это случилось, его бросало в жар и — мгновение спустя — в холод, а сердце то замирало, то начинало биться, как бешеное.
— Мы все пытаемся помочь ему научиться говорить правильно, не заикаясь, — ответил Сэм, стараясь произносить слова ровным голосом, — но, кажется, ничто помочь ему, увы, не может. Пейшенс занимается с ним часами, но чем больше она прикладывает сил, тем сильнее ребенок замыкается в себе. Я крайне удивлен, что он так быстро привязался к тебе. Обычно Эммит-младший не выказывает интерес к малознакомым людям.
По правде говоря, на самом деле симпатии племянника к Молли не удивили Сэма. Было в ней нечто такое, что притягивало и детей, и взрослых. Неравнодушие и соучастие, подумав, решил Сэм.
Даже Эммит и Пейшенс постепенно начали оттаивать. Он прочел это по их лицам, когда Молли бросилась на защиту Эммита-младшего от насмешек старших мальчишек.
Она пригрозила отхлестать их хворостиной и, несмотря на то, что подростки казались выше нее ростом, Сэм не сомневался, Молли успешно справилась бы с обещанием, возникни только необходимость в претворении угрозы в жизнь.
— Но ведь что-то же, наверное, может ему помочь, и мы должны отыскать, что именно ему поможет! — продолжала она. — Малыш даже не в состоянии произнести свое собственное имя!
— Я знаю.
— Он такой милый мальчик!
Сэм обнял ее за плечи и повел вверх по лестнице в комнату.
— А я думал, ты не любишь детей. — Молли опешила.
— Как ты мог обо мне так подумать? И… с чего ты взял?
Сэм резко остановился перед дверью, его взгляд неожиданно помрачнел.
