вести себя осторожнее. Вероятно, то, что она уже успела с ним проделать, было попыткой отомстить за прошлые обиды.
— Ошибаешься, сестра, она и меня не пощадила! После ее наскока мне еще долго придется гадать, остался ли я вообще мужчиной!
Саманта с любопытством уставилась на брата, но Колтон не собирался ничего ей разъяснять. И поскольку интимные части его тела до сих пор болели так, словно попали в гладильный пресс, не мешало бы хорошенько поразмыслить, стоит ли снова приближаться к леди, не надев предварительно рыцарских доспехов.
Оставив Саманту недоумевать над его словами, он приблизился к рыжеватому мужчине, несколько минут назад гонявшемуся за сестрой, присутствие которого только сейчас обнаружили волкодавы. Очевидно было, что животные его любят, да и сам он, присев на корточки, гладил мохнатые спины.
Колтон с улыбкой протянул руку.
— Думаю, мне давно пора официально принять зятя в семью! Что скажете, Персиваль?
Довольное урчание собак немедленно стихло, едва молодой человек энергично вскочил и с готовностью принял протянутую руку.
— Спасибо, милорд. Счастлив, что вы вернулись.
— Никаких милордов, ясно? — шутливо запротестовал Колтон. — Теперь мы братья. Зовите меня по имени.
— Честь, которую я с радостью принимаю. И поверьте, буду крайне доволен, если будете звать меня Перси, как и все друзья.
— Следовательно, я могу считать себя в их числе, — кивнул Колтон.
Подошедшая Саманта вызывающе подбоченилась, будто кровно обидевшись на мужчин.
— Вижу, вы двое не нуждаетесь в представлениях! Колтон с шутливой укоризной покачал головой.
— Матушка подробно писала о вашей свадьбе, а сегодня во время разговора сумела освежить мою память. Похоже, дорогая, она в восторге от твоей семейной жизни и задается только одним вопросом: будут ли у нее когда-нибудь внуки?
Заметив, что жена ошеломленно приоткрыла рот, Перси откинул голову и зычно рассмеялся.
— Похоже, дорогая, твой брат переходит прямо к делу! Саманта своенравно вскинула голову.
— «Дорогая, дорогая, дорогая»… будь я женщиной подозрительной, сразу решила бы, что вы уже успели попробовать папин портвейн или его любимое бренди!
— Для этого еще будет время после ужина, дорогая. Я и сам не прочь пропустить стаканчик бренди перед сном, — заверил Колтон, потрепав ее по плечу.
Перси, сразу став серьезным, обратился к нему:
— Вы представить не можете, какое облегчение для всех нас знать, что вы вернулись живым и почти невредимым! Саманта настаивала, чтобы я сообщал ей обо всех сражениях, в которых вы участвовали, сразу же после прибытия во дворец очередного курьера с депешами. Хорошо, что наш городской дом стоит неподалеку и я мог сразу же принести ей последние новости, а она — отправить весточку матери. Сознание постоянной опасности, грозившей вам, держало всех нас в напряжении. Ваше имя было постоянно на устах у всех, особенно у вашего отца. Хочу заверить, что ваши родители невероятно гордились подвигами сына. Мало того…
Он хитро улыбнулся брату, на что в ответ Стюарт настороженно нахмурился.
— Бедняге Стюарту далеко до ваших героических деяний… Не услышав ничего подозрительного, тот медленно приблизился и с кривоватой улыбкой заметил:
— Когда-нибудь, Перси, тебе, возможно, самому придется испытать ужасы битвы, когда над головой свистят ядра и пули. Такому молокососу, как ты, слишком долго пришлось служить эмиссаром под крылышком принца-регента, но уверяю, от тебя потребуют куда большего, если вдруг Наполеон сумеет вернуться.
— Не дай Бог, — тихо, почти про себя, пробормотал Колтон. Перси сделал вид, что потрясен оскорблением.
— Как! Мой собственный брат безжалостно принижает мои героические усилия держать его высочество в курсе передвижения наших войск? «Молокосос»!
И, гордо выпрямившись во весь свой немалый рост, он оскорблено оглядел старшего Берка.
— Ты понятия не имеешь, как опасны подводные камни дипломатии. Иначе воздержался бы от столь злобной клеветы.
Саманта успокаивающе погладила мужа по руке.
— Не расстраивай своего бедного брата, дорогой. Он и без того много вытерпел, когда свинцовое ядро ударилось в дерево и огромные щепки вонзились в его несчастную плоть! Вне всякого сомнения, теперь рев пушек повергает его в дрожь после того, что он вынес в руках хирургов, отнюдь не спешивших вытащить острые занозы. Чудом будет, если Стюарт не надерет тебе уши за дерзкие попытки умалить его героическую доблесть!
Деверь отвесил ей поклон, не вполне удавшийся из-за резкого напоминания о едва зажившей ране, отзывавшейся болезненными судорогами в самое неподходящее время.
— Спасибо, дорогая Саманта. Я бесконечно счастлив получить очередное доказательство везения Перси. Непонятно, как такая женщина, как вы, снизошла до него! С первого взгляда видно, кто в этой семье наделен умом, а кому его не хватает от рождения.
И, игнорируя горячие протесты брата, сухо объяснил, какие неприятности ему пришлось пережить.
— Рана уже зажила, но моя гордость вряд ли когда-нибудь исцелится. Проклятый неудачник! Мало того, что многие думают обо мне самое худшее, даже собственный брат хихикает, как деревенский дурачок, едва речь заходит о том, куда именно меня ранили. Хотя я постоянно пытаюсь объяснить, что в тот момент наступал, а не бежал с поля боя, и друзья, и мой брат по-прежнему недоверчиво посмеиваются. Бесчувственные олухи, и больше никто! И уж конечно, никакие они не друзья! Что же касается вас, милорд, для меня большая честь возобновить наше знакомство. Веллингтон часто отзывался о вас с похвалой, и никто не сомневается, что вы честно служили нашей стране не только при Ватерлоо, но и на других полях сражений. Судя по донесениям, ваш полк показал себя с самой лучшей стороны.
— О, так получилось, что под моим началом служили люди редкого мужества. Как бы ни расхваливали меня командиры, я всем обязан их храбрости, которая помогла нам победить врага.
— Да, они стали блестящим примером истинной отваги, — согласился Стюарт, — но я не раз слышал, как ваши люди клялись, что именно вы смело вели их в самую гущу схватки и вдохновляли на подвиги. Они были ужасно разочарованы, когда вы не смогли сами прибыть во дворец, чтобы получить свои медали, но, насколько я понял, вам помешало ранение. Поверьте, немногие офицеры получали такие блестящие аттестации от своих подчиненных, как вы в тот день.
Колтон, смущенный столь беззастенчивыми похвалами, бормотал благодарности, одновременно размышляя, как бы поскорее перевести разговор на другую тему. И тут заметил молодого человека, так возмущавшегося его недостойным обращением с Адрианой. Он успел ретироваться в дальний конец холла. Что же, возможно, это к лучшему. Кто знает, что могли с ним сделать волкодавы!
Но даже на расстоянии Колтон ощущал злобу, полыхавшую в светло-зеленых глазах. Злобу, явно рожденную ревностью к Адриане. Что же, учитывая исключительную красоту девушки, в этом нет ничего необычного.
Колтон был убежден, что этот человек — не кто иной, как Роджер Элстон, о котором рассказывала сегодня мать. Роджер Элстон, отчаянно пытавшийся завоевать сердце и руку Адрианы. По мнению Колтона, бедняга окончательно потерял голову.
Отвернувшись от Элстона, он оказался лицом к лицу с молодой блондинкой, незаметно подобравшейся поближе.
— Прошу простить меня, мисс, надеюсь, мы не утомили вас своими разговорами о войне.
— О нет, милорд, — возразила Фелисити Фейрчайлд, едва дыша от волнения. Не каждый день дочери бухгалтера доводится беседовать с титулованным лордом. Она до сих пор не верит собственному счастью! — Наоборот! Сердце замирает, когда слушаешь рассказы о воинских доблестях!
Сообразив, что пренебрегает обязанностями хозяйки, Саманта поспешила исправить положение:
— Пожалуйста, простите мой промах, мисс Фейрчайлд! Боюсь, я совершенно потеряла голову, увидев брата, и до сих пор не могу опомниться. Позвольте представить: Колтон Уиндем. А это мисс Фелисити Фейрчайлд.
Фелисити низко присела в реверансе перед новым маркизом.
— Какая честь познакомиться с таким известным человеком!
— О, мисс Фелисити, честь принадлежит исключительно мне! — откликнулся Колтон, низко кланяясь, несмотря на то что спина после утомительного путешествия в экипаже почти не гнулась. Мышцы иногда еще затекали — сказывалось недавнее ранение.
— Мисс Фейрчайлд — внучка Сэмюела Глэдстоуна, — пояснила Саманта. — Ты, наверное, помнишь его, Колтон?
— Разумеется. Фабрикант и владелец Стеновер-Хауса. Наша семья гостила там каждый сочельник. Я еще помню, какие пиры он устраивал для своих друзей и соседей.
— Вот уже несколько месяцев как он тяжело болен, так что миссис Джейн… — Саманта вопросительно уставилась на брата. — Надеюсь, ты помнишь и его дочь?
— Да, но мы, естественно, давно не виделись. Она уехала в Лондон задолго до того, как я покинул дом.
— Мистер Фейрчайлд работал в какой-то лондонской конторе, пока миссис Джейн не настояла на переезде в Брэдфорд, где она может ухаживать за отцом. Не дай Бог, случись что с мистером Гладстоном, фабрика перейдет ей.
Колтон вежливо кивнул хорошенькой блондинке.
— Печально слышать о болезни вашего дедушки, мисс Фейрчайлд. Мои мать и сестра часто писали о его добрых делах. Мистер Гладстон — человек редкостной души.
— Должна признаться, что мы очень редко навещали дедушку, пока жили в Лондоне, — мило улыбнулась Фелисити, — но, переехав в Брэдфорд, я поняла, каких преданных друзей он приобрел с годами. Просто поразительно, сколько титулованных особ приезжают
