крыльцо, по пути ударившись локтем о дверь, что заставило его пробормотать несколько слов, которые вряд ли пришлись бы по душе капитану. К счастью, его никто не слышал: Роберта уже увела гостя в гостиную.
— Не удивляйтесь жалкому виду этой комнаты, капитан, до войны она выглядела гораздо роскошнее. — Подобрав пышные юбки, девушка грациозно присела на кушетку, обитую поблекшим шелком. — У отца осталась всего одна лавка; благодаря ей мы кое-как сводим концы с концами. И то сказать, кто может позволить себе платить такие непомерные цены за наш товар? Вообразите, кусок мыла стоит целый доллар, а я без ума от ароматов Франции! Если бы вы знали, как мне ненавистны лепешки, которые теперь стряпает наша Дульси!
— Война учит людей выживать, мэм, — иронически заметил капитан.
— Ну да. Мы и терпели, пока к нам на голову не свалился этот отвратительный генерал Батлер! Простите меня за прямоту, капитан, но я его просто ненавижу!
— Как и большинство южан, мисс Крэгхью.
— Поверьте, мало кому на долю выпало столько испытаний, сколько нам. Этот тиран отнял у моего отца все склады. Он забрал у нас даже мебель и ценности — и все только потому, что папа отказался принести присягу! Он сделал это, только когда янки собирались выгнать нас из дома, чтобы защитить маму и меня. Но потом нам всем нанесли страшное оскорбление: Батлер подписал приказ, согласно которому его солдаты могли не слишком церемониться с женщинами города. Не думаю, сэр, что настоящий джентльмен согласился бы следовать подобному приказу.
Коул знал двадцать восьмой приказ генерала наизусть и помнил, как он взбесил гражданское население: Батлер хотел защитить своих солдат от оскорблений со стороны женщин Нового Орлеана, но ошибся в расчетах и только вызвал взрыв сочувствия к южанам.
— Мисс Крэгхью, я не могу представить себе, чтобы вы заслуживали подобного обращения.
— Признаюсь, мне было просто страшно выходить из дома. Остается только благодарить Бога за то, что командование решило заменить генерала Батлера на посту губернатора более учтивым человеком. Я слышала, что генерал Бэнкс устраивает роскошные балы и отличается гостеприимством. Вам доводилось бывать у него, капитан?
— К сожалению, я слишком занят в госпитале, и у меня редко бывают свободные дни, но сегодня мне как раз повезло. После того как генерал побывал у нас, я получил увольнительную; похоже, это был подарок судьбы.
Некоторое время Эл, застыв на пороге гостиной, слушал щебет Роберты и вежливые ответы капитана, но, наконец, не выдержав, решил напомнить глупой девчонке о хороших манерах и, чтобы привлечь ее внимание, с грохотом уронил саквояж на мраморный пол.
Только тут Роберта спохватилась:
— Ох, Эл, ты, должно быть, умираешь с голоду, а до ужина еще так далеко! Ступай, скажи Дульси, пусть накормит тебя чем-нибудь. — Она мило улыбнулась Коулу. — В последний раз гости были в этом доме так давно, что, боюсь, я совсем разучилась принимать их. Капитан Латимер, не хотите ли поужинать с нами? Наша Дульси — одна из лучших кухарок во всем Новом Орлеане.
Эл изумленно вытаращил глаза. Похоже, Роберта просто сошла с ума!
Однако и Коул был не меньше удивлен неожиданным приглашением. Прежде в городе ему случалось беседовать только с особами легкого поведения из бедных кварталов, да и те смотрели на него как на врага. Вот отчего, несмотря на долгие месяцы воздержания, капитан вовсе не торопился стать жертвой какой- нибудь миловидной, но отважной конфедератки с припрятанным на груди ножом. Также не стремился он очутиться в постели с немногочисленными потаскухами — надежными спутницами северян, и хотя свободно чувствовал себя в компании подобных женщин, однако не терял рассудка. На этот раз слова Роберты об отце сразу заставили его задуматься — ему вовсе не хотелось связывать себя узами вынужденного брака.
— Не слышу ответа, капитан. — Роберта притворно надула губки в полной уверенности, что офицер согласится. В конце концов, до сих пор ее приглашения никто не отвергал. — Подозреваю, что здесь, в Новом Орлеане, вам редко случалось видеть истинное гостеприимство.
— При нынешних обстоятельствах его едва ли следует ожидать, — улыбнулся Коул.
— В таком случае решено! — заключила Роберта. — К тому же мы обязаны отблагодарить вас за Эла!
Паренек, до сих пор все еще стоявший у дверей, негромко фыркнул и направился в глубину дома; его башмаки гулко застучали по полу. Теперь особняк почти совсем утерял свое былое величие. Юноше больно было видеть голые стены, торчащие из них крюки, на которых уже давно ничего не висело, пустые ниши, где прежде стояли драгоценные вазы. Недоставало ему и привычной суеты слуг: судя по всему, хозяева дома лишились всех рабов, кроме Дульси.
Открыв дверь кухни, Эл застал негритянку за приготовлением ужина. Дульси была ширококостной и довольно упитанной женщиной, на голову выше самого Эла. На минуту оторвавшись от чистки моркови, она вытерла потный лоб тыльной стороной ладони и только тут, заметив оборванного мальчишку, грозно нахмурилась.
— Тебе чего здесь надо? — подозрительно спросила она и, отложив морковь, встала, вытирая ладони белым передником. — Если ты воришка, ступай откуда пришел: янки и без того ободрали бедного мистера Энгуса как липку!
Опасаясь, что ее голос донесется до гостиной, Эл прижал палец к губам и затем указал в сторону парадных комнат. Однако, заметив, что выражение лица Дульси не изменилось, он подошел ближе и взял ее за руку.
— Дульси, это же я, Эл…
— Господи, неужто это правда! — Негритянка завопила так громко, что от ее крика, казалось, вздрогнул весь особняк.
Встревожено обернувшись в сторону кухни, Роберта пробормотала, прикрывая губы веером:
— Эл всегда был любимцем нашей Дульси…
Однако тут же, не обращая внимания на удивленный взгляд Коула, она вновь вернулась к прерванному разговору, тем более что собеседник ей все больше нравился. От сочного, бархатистого голоса капитана по спине Роберты пробегала дрожь. Его манеры отличала учтивость, однако он чувствовал себя совершенно непринужденно — должно быть, так же свободно он держался в кругу своих друзей. Капитан Латимер был знаком с Робертой всего несколько минут, но уже успел завладеть ее помыслами, и ей хотелось вновь и вновь получать от него знаки внимания.
Коул смирился с мыслью, что появившиеся у него свободные часы безнадежно потеряны, еще в тот момент, когда спас оборванного мальчишку от пьяных солдат. Это было досадно — обязанности в госпитале редко позволяли ему отдохнуть, но неожиданно день, который начался столь неудачно, принес ему настоящий сюрприз. Оказаться в прохладной гостиной, вести светскую беседу с хорошенькой южанкой — о таком подарке он даже не мечтал, оказывая помощь голодному сироте. Слушая милый щебет Роберты, капитан позволил себе слегка расслабиться, но вскоре вновь насторожился, так как снаружи послышались стук копыт и шум колес приехавшего экипажа.
Роберта мгновенно умолкла и встала, не скрывая волнения и досады.
— Прошу простить меня, капитан, кажется, это вернулись мои родители.
Она уже собиралась выйти в холл, когда парадная дверь распахнулась и в дом стремительно вошел Энгус Крэгхью, за которым проворно семенила его жена. Потомок шотландцев, Энгус был невысок, коренаст, с седеющими каштановыми волосами и широким румяным лицом. Лила, его верная спутница жизни, прежде имела миниатюрное сложение, но с годами несколько располнела; в ее темных волосах поблескивала седина, в огромных черных глазах затаилась печаль. Судя по всему, хозяева дома увидели у крыльца чужого коня и приготовились к самому худшему.
— В чем дело? — первым вместо приветствия спросил Энгус, мрачно уставившись на гостя. — Моя дочь не привыкла принимать ваших соотечественников в отсутствие компаньонки, сэр! Если у вас дело ко мне, пройдемте в кабинет, чтобы не тревожить дам.
Коул уже собрался развеять опасения старика, но тут вмешалась Роберта:
— Папочка, это капитан Латимер. Он встретил Эла на пристани и любезно доставил его сюда.
