Дориан бегло просмотрел страницу.
– Не понимаю, как ты разбираешься в такой абракадабре. – Он положил брошюру на стол и взял другую книжечку. – Эта еще хуже. Можно сойти с ума от первого предложения, которое занимает три четверти страницы.
– Они врачи, а не писатели. Ты еще не видел их рукописи. Удивительно, как наборщики ухитряются не попасть из-за них в сумасшедший дом.
– Твои не лучше. – Дориан многозначительно посмотрел на стопку листов, исписанных неровным почерком жены.
– Да, в отличие от твоего мой почерк ужасен. Уверена, ты был лучшим писцом в Лондоне.
– С радостью перепишу твою рукопись. Действительно, я… – Он замолчал, пытаясь вспомнить что-то недавно сказанное ею. Что-то о «неверно истолкованном».
Поймав ее тревожный взгляд, Дориан пожал плечами:
– Все в порядке, я немного отвлекся. Я пришел сюда с определенной целью, но медицинские термины и твой убийственный почерк заставили меня забыть обо всем. – Он взъерошил ей волосы. – Я пришел спросить, не хочешь ли ты поехать со мной в Аткурт?
– Аткурт?
– Несколько дней назад я написал Дейну. Мне нужен был деловой совет. Он теперь член нашей семьи, его поместье всего в нескольких милях отсюда, и, насколько я слышал, он великолепный управляющий.
– Аткурт – одно из самых процветающих поместий, – согласилась Гвендолин. – У Дейна отличное деловое чутье.
– В любом случае он рад видеть нас у себя. – Дориан вытащил из кармана письмо и подал Гвендолин, которая быстро пробежала глазами написанное.
– Дейн неисправимый злюка. О чем это он? – спросила она и прочитала вслух:
– «Если недоумок Трент все еще гостит у тебя, захвати его с собой, так как неизвестно, что произойдет, если его оставить без присмотра.
Во всяком случае, ты сам знаешь, как поступить». – Гвендолин подняла глаза. – Похоже, вы знакомы лучше, чем я думала.
– Дейн еще учился в Итоне, когда там появился Берти, – объяснил Дориан. – Каждую неделю Берги то падал с лестницы, то спотыкался обо что-то или каким-то иным образом вставал поперек дороги его светлости. В первый раз я, к счастью, был рядом и увел Берти, прежде чем Дейн применил силу. После этого, когда твой кузен ненароком оказывался в обществе Дейна, тот всегда звал меня: «Камойз, он снова здесь. Пусть он уйдет». И я уводил Берти.
– Я словно вижу, как вы разговариваете с Дейном. – Гвендолин погладила мужа по рукаву. – Опять твоя чрезмерная заботливость.
– Скорее инстинкт самосохранения, – возразил Дориан. – Мне было всего двенадцать, а шестнадцатилетний выглядел огромной башней и мог проломить мне голову одним движением руки. Но я восхищался им и отдал бы все на свете, лишь бы мне так везло, как ему.
– И я тоже, – засмеялась Гвендолин. – Ясно, почему Джессика так увлеклась им. Или почему это так ее раздражает.
– Мне кажется, вы охотно поболтаете друг с другом, пока мы с Дейном займемся делами.
– Несомненно. – Гвендолин вернула ему письмо. – Я рада, что ты подумал о Дейне, когда решил посоветоваться со знающим человеком. Это лучший выбор, чем Абонвиль. Герцог – иностранец и принадлежит к другому поколению.
– Я знал, что ты недолюбливаешь его светлость.
– Он хороший человек, но иногда слишком опекает других.
Дориану не хотелось расстраивать жену, но, с другой стороны, нельзя все время избегать разговоров о будущем.
– Значит, ты не станешь возражать, если вместо него я назначу своим опекуном Дейна? – тихо спросил он.
– Если у меня возникнут затруднения, а ты не сможешь мне помочь, я буду рада обратиться к нему, – спокойно ответила она.
Дориан знал, чего стоит ей это спокойствие, и все же они не могут притворяться, что впереди у них вечность.
Он наклонился и нежно поцеловал ее.
– Я того же мнения, – усмехнулся он. – Если уж выбирать союзника, то лучшего.
Они ехали в Аткурт на два дня, а остались там на целую неделю.
Дейн оказался знающим и очень упрямым человеком, поэтому они с Дорианом тут же завели бесконечные споры, как братья или старые друзья. Они состязались в беге вокруг парка, фехтовали, тренировались в стрельбе. Хозяин решил обучить гостя тонкостям кулачного боя, и все утро мужчины тузили друг друга в углу конюшни под одобрительные возгласы своих жен.
В Аткурте жил также внебрачный сын Дейна, восьмилетний озорник, которого отец с гордостью именовал дьявольским отродьем.
Маленький Доменик поначалу стеснялся Дориана, но через два дня пригласил графа Ронсли в свой дом на дереве, а это была особая честь, поскольку до Сих пор лишь обожаемый папа знал его тайну.
