обладали коллективной собственностью, но у ведьм дела обстояли иначе. В их ковене все являлось частной собственностью. Слова «Делись и еще раз делись» были подходящим девизом для валькирий, но ведьмы исповедовали «Мое – только мое». От Мари ждали самостоятельности.
И вот она получила золото.
Официально стала наемницей мистики и волшебства. Заработала свои первые деньги в «Доме ведьм». Чуть раньше она заглядывала в рюкзак Макрива, чтобы убедиться, что головной убор на месте, и нахмурилась, увидев, что он аккуратно завернут в полотенце, будто Макрив заботился, чтобы сохранить его для нее в целостности…
Хотя оборотень продолжал раздражать, смущать и злить ее, но факт оставался фактом – более великолепного и неотразимого мужчины она в своей жизни не встречала. И этот мужчина не мог устоять перед нею.
Все утро она наслаждалась видом четырех мужчин на любой вкус. И если хотела представить, что занимается любовью с одним из них, то всегда видела над собой лицо Макрива. Тем более что прошлой ночью имела возможность убедиться в том, каким любовником он мог стать.
Неистовым.
Заниматься любовью с Эктоном Мари было приятно, но секс с ним быстро стал привычным. Эктон ее ничем не удивлял, никогда не сходил с ума от желания, никогда не овладевал ею с яростной неистовостью. Она была счастлива с ним, хотя знала, что их сексуальным отношениям далеко до идеала, и всегда мечтала о пылкости.
Но вдруг Макрив окажется чересчур страстным? Бессмертные мужчины славились своей неутомимостью в постели, но оборотни в придачу еще царапались и кусались. А Макрив, кроме всего прочего, отличался огромными размерами – всего.
«И почему я думаю об этом?»
Не отдавая себе отчета, она искоса поглядывала в его сторону, пока он не скрылся из виду. Интересно, как долго они с Ридстромом будут отсутствовать?
Двое крупных мужчин, ведущих разговор. Она была готова на все, чтобы услышать, о чем они говорят…
«Постой-ка…» Вынув из ушей наушники, Мари взяла пудреницу и открыла крышку.
Не только услышать… но и увидеть.
Глава 28
– Значит, с ней никакого прогресса? – спросил Ридстром, сидя на валуне и затачивая свой меч. Бауэн топтался у разгорающегося костра.
– Ноль целых ноль десятых.
– Завтра полнолуние.
– Скажи мне, если я чего-то не знаю.
Он вытягивался в жилу, чтобы охранять ведьму, не распускать руки, чтобы решить, кто и что она для него. Да еще ему не давала покоя тень прибывающей луны.
С другой стороны, заботясь о безопасности ведьмы, он не мог не признать, что она полна энергии и просто так не сдастся. Ведьма была борцом.
К несчастью, он сделал все для того, чтобы она видела в нем врага.
– Никак не возьму в толк, зачем тебе понадобилась в этом путешествии компания, – заметил Ридстром. – Я ведь для тебя не просто дополнительный меч, верно?
Бауэн покачал головой:
– Если мы не успеем вовремя вывести ее отсюда, тебе придется спрятать ее. У меня не будет времени завоевать ее доверие или подготовить.
– Думаешь, она сбежит от тебя?
– Я не могу рисковать…
Он замер, когда потянуло странным ветром, принесшим ледяной холод. Оба, Макрив и Ридстром, огляделись. У Бауэна вдруг возникло ощущение, что за ними наблюдают.
– Ты, случайно, ничего такого не видишь, чего не вижу я? – спросил Ридстром.
– Нет. Я бы почуял, если бы кто-нибудь приблизился.
Стряхнув с себя странное ощущение, он возобновил хождение, раздумывая, какие шаги предпринять дальше. «Что мне дальше делать? Вызвать на бой и убить Кейда?».
– Нуда – Перестань думать об этом, – остановил его Ридстром. – Я не позволю тебе убить Кейда, так что выкинь это из головы.
– Я думал, что твоя способность угадывать мысли связана с телепортацией, – прищурился Бауэн.
– В этом случае необязательно уметь читать мысли. Но чтобы ты знал, если кто и убьет моего брата, так только я сам. К тому же тебе нужно беспокоиться не только о Кейде.
– То есть?
– Марикета скоро преобразится, – сказал Ридстром.
– И что?
– А то, что уже готова для спаривания. – Ридстром почесал подбородок. – Никогда не видел такой готовой самки.
– Не говори о ней так! Ридстром пожал плечами:
– Жаль, что ты не слышал Тирни. Я был возле нее последние три недели. И это с каждым днем чувствуется все сильнее. Если вы вернетесь в цивилизованный мир, не установив между собой каких-либо уз… другие самцы отнимут ее у тебя.
– Узы? Не представляю, как это возможно. Она ненавидит меня. – Бауэн опустился на пенек. – У меня никогда не было проблем с женщинами. – Женщины всегда к нему тянулись, стоило лишь поманить их пальцем. Теперь он всерьез задавался вопросом, сумеет ли завоевать Марикету.
– В этом есть некая ирония. Ты хочешь ведьму, но она не хочет тебя.
– Она сказала, что мы несовместимы или что-то в этом роде. – Бауэн нахмурился. – А знаешь, из-за чего весь сыр-бор? – Когда Ридстром покачал головой, Бауэн продолжил: – Она спросила меня, вернулся бы я за Марией.
– Определяющий вопрос.
– На чьей ты стороне, черт побери? – вспылил Бауэн, а Ридстром только пожал плечами. – Она спросила, а я ответил… что вернулся бы.
– Опрометчиво, шотландец.
– Но в тот момент я так чувствовал. Или нужно было солгать?
– В тот момент? А двенадцать часов спустя что-то изменилось? Разве я не говорил тебе принять решение и следовать ему?
– Это не так просто. Каждый раз, когда я сознаю, как сильно хочу ведьму, я чувствую, что совершаю измену. А я не хочу, чтобы Марикета считала меня неверным! Но на самом деле это же не измена, если она и впрямь Мария. – Он провел рукой по волосам. – Можно свихнуться, думая об этом.
– Пораскинь мозгами. Какие у тебя с ней «за» и «против»?
– Пораскинуть мозгами! Да невозможно тут размышлять! Ты не знаешь, что это за мука. Представь, что встретил демонессу, потрясшую твою невозмутимость. Посмеюсь же я над тобой, когда каждый раз, видя ее, будешь свирепеть, а рога твои – чернеть и вытягиваться.
– Ясно. А теперь начни с «за».
– Очень хор-р-рошо. Она умная, она смелая, и, боги, природа не обидела ее формами. Да, я типичный самец и не раскаиваюсь в этом. Я хочу, чтобы самая сексуальная самка стала моей. Не стану лукавить, я хочу обнимать ее и спать с ней. И хочу, чтобы она хотела меня так же.
– «Против»…
– Это главным образом колдовство. Разве сам ты не стал бы немного нервничать, если бы твоя женщина пускала в ход силу атомной бомбы каждый раз, когда ты вызывал ее недовольство?
