Гончарова и ЛарионовВосток и нежный и блестящийВ себе открыла Гончарова,Величье жизни настоящейУ Ларионова сурово.В себе открыла ГончароваПавлиньих красок бред и пенье,М Ларионова суровоЖелезного огня круженье.Павлиньих красок бред и пеньеОт Индии до Византии,Железного огня круженье —Вой покоряемой стихии.От Индии до ВизантииКто дремлет, если не Россия?Вой покоряемой стихии —Не обновленная ль стихия?Кто дремлет, если не Россия?Кто видит сон Христа и Будды?Не обновленная ль стихия —Снопы лучей и камней груды?Кто видит сон Христа и Будды,Тот стал на сказочные тропы.Снопы лучей и камней груды —О, как хохочут рудокопы!Тот встал на сказочные тропыВ персидских, милых миниатюрах.О, как хохочут рудокопыВезде, в полях и шахтах хмурых.В персидских, милых миниатюрахВеличье жизни настоящей.Везде, в полях и шахтах хмурыхВосток и нежный, и блестящий.
Два Адама
Мне странно сочетанье слов «я сам»,Есть внешний, есть и внутренний Адам.Стихи слагая о любви нездешней,За женщиной ухаживает внешний.А внутренний, как враг, следит за ним,Унылой злобою всегда томим.И если внешний хитрыми речами,Улыбкой нежной, синими очамиСумеет женщину приворожить,То внутренний кричит: «Тому не быть!«Не знаешь разве ты, как небо сине,Как веселы широкие пустыни,«И что другая, дивно полюбя,На ангельских тропинках ждет тебя?.»Не хочет ни стихов его, ни глаз —В безумьи внутренний: «Ведь в первый раз«Мы повстречали ту, что нас обоихВ небесных успокоила б покоях.«Ах ты, ворона!» Так среди равнинБредут, бранясь, Пьеро и Арлекин.
