Неслышный, мелкий падал дождь,Вдали чернели купы рощ,Я шел один средь трав высоких,Я шел и плакал тяжелоИ проклинал творящих зло,Преступных, гневных и жестоких.И я увидел пришлецаС могильной бледностью лицаИ с пересохшими губами.В хитоне белом, дорогом,Как бы упившийся вином,Он шел неверными шагами.И он кричал: «Смотрите все,Как блещут искры на росе,Как дышат томные растенья,И Солнце, золотистый плод,В прозрачном воздухе плывет,Как ангел с песней воскресенья.«Как звезды, праздничны глаза,Как травы, вьются волоса,И нет в душе печалям местаЗа то, что я убил тебя,Склоняясь, плача и любя,Моя царица и невеста»И все сильнее падал дождь,И все чернели кущи рощИ я промолвил строго-внятно:«Убийца, вспомни божий страх,Смотри, на дорогих шелках,Как кровь, алеющие пятна».Но я отпрянул, удивлен,Когда он свой раскрыл хитонИ показал на сердце рану.По ней дымящаяся кровьТо тихо капала, то вновьСтруею падала о стану.И он исчез в холодной тьме,А на задумчивом холмеРыдала горестная дева.И я задумался светлоИ полюбил творящих злоИ пламя их святого гнева.
Как труп, бессилен небосклон...
Как труп, бессилен небосклон,Земля – как уличенный тать,Преступно-тайных похоронНа ней зловещая печать.Ум человеческий смущен,В его глубинах – черный страх,Как стая траурных воронНа обессиленных полях.Но где же солнце, где лунамиГде сказка – жизнь, и тайна – смерть?И неужели не пьянаИх золотою песней твердь?И неужели не виднаСудьба, их радостная мать,Что пеной жгучего винаЛюбила смертных опьянять?Напрасно ловит робкий взглядНа горизонте новых стран,Там только ужас, только яд,