Змеею жалящий туман.И волны глухо говорят,Что в море бурный шквал унесНа дно к обителям наядЛадью, в которой плыл Христос.
Еще ослепительны зори...
Еще ослепительны зори,И перья багряны у птиц,И много есть в девичьем взореЕще не прочтенных страниц.И линии строги и пышны,Прохладно дыханье морей,И звонкими веснами слышныВечерние отклики фей.Но греза моя недовольна,В ней голос тоски задрожал,И сердцу мучительно больноОт яда невидимых жал.У лучших заветных сокровищ,Что предки сокрыли для нас,Стоят легионы чудовищС грозящей веселостью глаз.Здесь всюду и всюду пределыВсему, кроме смерти одной,Но каждое мертвое телоДолжно быть омыто слезой.Искатель нездешних Америк,Я отдал себя кораблю,Чтоб, глядя на брошенный берег,Шепнуть золотое «Люблю!»
Моя душа осаждена...
Моя душа осажденаБезумно странными грехами,Она – как древняя женаПеред своими женихами.Она должна в чертоге прясть,Склоняя взоры все суровей,Чтоб победить глухую страсть,Смирить мятежность буйной крови.Но если бой неравен стал,Я гордо вспомню клятву нашу,И, выйдя в пиршественный зал,Возьму отравленную чашу.И смерть придет ко мне на зов,Как Одиссей, боец в Пергаме,И будут вопли жениховПод беспощадными стрелами.
Больная земля
Меня терзает злой недуг,Я вся во власти яда жизни,И стыдно мне моих подругВ моей сверкающей отчизне.При свете пламенных зарницДрожат под плетью наслажденийТолпы людей, зверей и птиц,