Царь долго пил, потом зевнул,И вдруг вскочил и заревел.В лесу раздался смутный гул,Как будто ветер прошумел;И пересекся небосклонКоричневою полосой, —То, поднимая хобот, слонВожак вел стадо за собой.Ему согнувшийся ДугласНавел винтовку между глаз;Так не один гигант леснойСражен был пулей разрывной.Он был готов пустить курок,Когда почувствовал толчокИ промахнулся. Это МикК нему среди ветвей проник.«А, негодяй! – вскричал Дуглас, —Знай, ты раскаешься сейчас!И тот ответил: «Гета, ну!Не надо делать зла слону:Идет под старость каждый слонВсе на один и тот же склон,Где травы, данные слонам,Вкусней, и родники свежей,И умирают мирно тамСреди прадедовских костей.Коль ты согласен, я готовТвоим слугою быть, а мнеИзвестно кладбище слонов,В галасской скрытое стране». —«Пусть Бог хранит тебя за то!» —Вскричал Дуглас, забывши злость.«Идем! И в Глазго и в БордоСлоновья требуется кость».Вплоть до утра работал Мик,Хвосты и гривы мулам стригИ чистил новое своеШестизарядное ружье.Прошло три месяца, и вотВ Аддис-Абебу Мик ведетИз диких, неизвестных странС слоновой костью караван.Дуглас мечтает: «БогачуЯ все на месте продаюИ мильонером укачуК себе, в Шотландию мою!Сто тридцать ящиков вина,Сто тридцать ярдов полотнаПодносит негусу ДугласИ так кончает свой рассказ:«Я караван мулиный свойОставил Мику. Он богат.В Аддис-Абебе зашумят,Что это нагадрас большой.Его в верховный свой советПрими и совещайся с ним.Он защитит тебя от бедУмом и мужеством своим».Орлиный светлый взгляд одинНа Мика бросил властелинИ, улыбнувшись, сделал знак,Обозначавший: будет так.В Аддис-Абебе не найтиГлупца, который бы не знал,Что Мик на царственном путиПрекрасней солнца воссиял.С ним, благосклонен и велик.Советуется Менелик,Он всех отважней на войне,Всех уважаемей в стране.В Аддис-Абебе нет теперьНесчастного иль пришлеца,Пред кем бы не открылась дверьБольшого Микова дворца.Там вечно для радушных встречПиров до самого утра,Готовится прохладный тэджИ золотая инджира.И во дворце его живет,Встречая ласку и почет,С ним помирившийся давноСлепой старик, Ато-Гано.
