Наверх направь шаги свои И жаворонка излови. Он чист, ему неведом грех, И он летает выше всех. Вот три зерна (их странен вид, Они росли в мозгу моем); Когда их съест, заговорит Он человечьим языком». Как было радостно опять Пустыню Мину увидать, Услышать ветер и родник, И попугаев резкий крик! Он сделал из волос силок И жаворонка подстерег, И выпустил его, одно Сначала дав ему зерно. Опять, влюбленный в Божий свет, Свободный жаворонок ввысь Помчался, и ему вослед Надежды Мика понеслись. Когда же птица с высоты Упала камнем, чуть дыша, — «Ну, что? Скажи, что видел ты?» — Мик теребил его, спеша. «Я видел красных райских птиц, Они прекраснее зарниц, В закатных тучах гнезда вьют И звезды мелкие клюют. Они клялись мне, что твой друг Попал в седьмой небесный круг, Перед которым звездный сад стерней, чем самый черный ад». Мик дал ему еще зерно, Целуя и прося одно, И взвился жаворонок вновь, Хоть в нем и холодела кровь. Он только через день упал И больше часа не дышал, Но наконец проговорил: «Средь отдаленнейших светил, За гранью Божьего огня Я встретил ангела, что пел Про человеческий удел, Алмазным панцырем звеня: Пусть ни о чем не плачет Мик: Луи высоко, он в раю, Там Михаил Архистратиг Его зачислил в рать свою». Его целуя горячо, Мик попросил: «Крылатый друг, Молю, вот съешь зерно еще И полети в надзвездный круг». И жаворонок третий раз Поднялся и пропал из глаз. Три дня ждал жаворонка Мик И к ожиданию привык, Когда свалился на песок Холодный пуховой комок. Такое видеть торжество Там жаворонку довелось, Что сердце слабое его От радости разорвалось. X Дуглас, охотник на слонов, Сердился: ужин не готов, Любимый мул его издох, И новый проводник был плох. Он взял ружье и вышел в лес, На пальму высохшую влез И ждал. Он знал, что здесь пойдет На водопой лесной народ, А у него мечта одна — Убить огромного слона; Особенно когда клыки И тяжелы, и велики. Вот засветился Южный Крест, И тишина легла окрест, Как будто старый Дух Лесов Замедлил бег ночных часов. И вот, явились: дикобраз, За ним уродливые гну, Вслед козы – и решил Дуглас: «Я после застрелю одну». Но, рыжей гривою тряся, Высоко голову неся, Примчался с тяжким скоком лев, И все бежали, оробев, И даже буйвол отступил, Сердито фыркнув, в мокрый ил.
