доблестных, под начальством Валерия Мессалы Нигера, почти все без лат и щитов, наскоро вооруженные мечами, пиками и дротиками, отступили к главным воротам лагеря, расположенным против декуманских. Храбро сражаясь, они старались сдержать врага, в надежде, что их сопротивление может дать время беглецам собраться и снова двинуться в бой.
Среди этих храбрецов выделялся Мессала Нигер; он упорно сражался, ободрял римлян доблестными призывами и от времени до времени звал Спартака, приглашая его померяться с ним в бою:
— Эй!.. Спартак!.. Подлый вождь гнуснейших разбойников!.. Где ты? Подлый раб, подойди скрестить мечи с свободными гражданами!.. Спартак, грабитель, где ты?
Несмотря на стоны, крики, звон оружия и шум разного рода, наполнявшие лагерь, фракиец услышал в конце концов дерзкие слова римлянина и, сильной рукой проложив себе дорогу среди своих бойцов, искал вызывавшего на бой, в свою очередь восклицая:
— Эй!.. Римский разбойник, грабитель, сын грабителей, оставь для себя эти прозвища, они твое единственное подлинное достояние!.. Вот я, римлянин, чего ты хочешь?
И при этих словах он встретился с Мессалой, который с необыкновенной яростью напал на него и закричал прерывистым от тяжелого дыхания голосом:
— Я хочу тебя изрубить.., на куски.., осквернить честный меч Валерия Мессалы, запачкав его твоей кровью…
Оскорбительные слова центуриона вызвали бешеный гнев фракийца, который, отбив яростную атаку римлянина, сам перешел в наступление. Одним ударом он превратил в щепки щит Мессалы, другим ударом пробил кольчугу, серьезно ранив противника в бок, и потом так сильно ударил по верху шлема, что несчастный был совершенно оглушен; и счастье ею, что имя Валерии Мессалы, воскресив воспоминания любви удержало руку гладиатора, готовую пронзить центуриона.
Фракиец задержал свой меч в момент, когда он был на несколько дюймов в груди упавшего врага, и крикнул:
— Иди, юноша, и расскажи, что подлый гладиатор подарил тебе жизнь!..
Он помог Мессале встать и передал его двум гладиаторам.
После того как были убиты почти все те храбрые римляне, которые пытались сопротивляться гладиаторам, римский лагерь оказался в полной власти победителей.
То же самое повторилось и там, где Эномай напал на лагерь Клодия Глабра. Менее чем через час он одержал полную победу над легионерами, обратившимися в стремительное бегство и оставившими лагерь во власти мятежников.
Таким образом, благодаря мужеству и проницательности Спартака, тысяча с небольшим гладиаторов одержала блестящую победу над тремя тысячами римлян.
День спустя оба отряда гладиаторов соединились в лагере Клодия Глабра, которого победители беспощадно осыпали остротами и насмешками, называя его кошкой, убежавшей от мыши. Они сочинили и под громкий хохот распевали веселую песенку приблизительно следующего содержания:
Между тем в Капуе гладиаторы толпами убегали из школы Лечтула Батиата. Ежедневно, даже ежечасно приходили в лагерь на Везувий сотни новых воинов, в течение двадцати дней после победы Спартака над Клодием Глабром их пришло свыше четырех тысяч; вооруженные копьями, щитами и мечами, отнятыми у римлян, они, вместе с тысячью двумястами уже сражавшихся под начальством фракийца, образовали первый легион армии угнетенных.
Хотя в Риме были заняты более серьезными нетрудными военными делами, поражение, понесенное Клодием Глабром, вызвало некоторый шум. Сенату и римскому народу казалось недостойным имени римлян, что легионеры, победители всего мира, были разбиты и изрублены толпами подлых гладиаторов.
А тем временем «подлые», свыше пяти тысяч человек, построенные в манипулы, когорты, легионы, появились в один прекрасный день у Полы, цветущего, богатого и многолюдного города Кампаньи. Раньше чем начать атаку, они потребовали от граждан чтобы те добровольно пустили их в город, обещая взамен уважать жизнь и имущество жителей.
Устрашенные грозящей им гибелью, горожане собрались на Форуме; здесь после продолжительных криков и споров — одни были за сдачу, другие — за оборону, — победила партия более смелых. Ворота города были заперты, горожане поспешили к стенам, чтобы отражать нападающих. В Неаполь, Брундизиум и в Рим были посланы гонцы за скорым и сильным подкреплением.
Послы попали в руки Спартака, державшего под наблюдением не только широкие дороги, но и тропинки. Оборона, проводимая плохо вооруженными и мало Приученными к военному делу обывателями, свелась к безумной и бессильной попытке, длившейся не более двух часов; гладиаторы, имевшие в своем распоряжении много лестниц, быстро и с ничтожными потерями овладели стенами, проникли в город и, раздраженные оказанным сопротивлением, начали избивать и грабить жителей.
Это произошло потому, что хотя Спартак и внушал своим бойцам самую строгую дисциплину, они не могли — как и псе солдаты вообще — избежать опьянения кровью и жажды разрушения, которые охватывают солдат против воли, когда при вступлении в город они бывают вынуждены сражаться.
Спартак с присущей ему энергией бросился по улицам города, удерживая гладиаторов от грабежа и убийств. С помощью командиров ему удалось через несколько часов добиться прекращения резни и грабежа.
Скоро букцины и трубы протрубили сбор, и всех гладиаторов облетел слух, что по приказу Спартака легион должен в строевом порядке отправиться на грандиозный Форум Нолы, славившийся великолепными старинными храмами, базиликами и портиками.
Меньше чем через час легион гладиаторов, выстроившись в три ряда, в полном порядке стоял на площади, и Спартак, поднявшись на ступеньки храма Цереры, повернул бледное и грозное от гнева лицо к солдатам. Простояв некоторое время с опущенной на грудь головой, погруженный среди глубочайшей тишины в скорбное раздумье, он поднял, наконец, голову. Его глаза сверкали гневом. Могучим голосом, прозвучавшим далеко по обширной площади, Спартак воскликнул:
— Неужели вы, дикие и преступные люди, добиваетесь имени грабителей, славы разбойников и убийц?
Затем, после нескольких минут общего молчания, он продолжал:
— Разве это та свобода, которую мы приносим рабам, та дисциплина, г помощью ко горой мы пытаемся стать людьми, достойными отнятых у нас прав, те благородные поступки, которыми мы расположим к себе итальянцев? Вам недостаточно иметь против себя величие и могущество римского имени, вы желаете возбудить против себя гнев, проклятия и месть всех народов Италии?.. Разве мало вам того вреда, который причиняет нам печальная слава созданная угнетателями, что мы — варвары, грабители и самые гнусные люди; вам кажется этого мало, и вы, вместо того, чтобы доблестными деяниями, строгой дисциплиной, образцовым поведением опровергнуть клевету, жертвой которой мы являемся, хотите еще подкрепить ее и усилить своими гнусными, позорными, подлыми поступками?..
Все в Италии смотрят на нас с боязнью, подозрением, недоверием, наше святое дело и, знамя, за которое мы сражаемся, самое высокое из всех, какие когда-либо развевались под солнцем на полях сражений, не пользуются на всем протяжении полуострова никакой симпатией: чтобы завоевать это расположение, у нас одно лишь средство — дисциплина.
Эта дисциплина своими железными петлями создала и создает непобедимую броню римских легионов; и не потому, что они сильнее и храбрее всех солдат на свете, — существуют народы, не уступающие им ни в отваге, ни в силе, — а потому, что не было среди всех армий более дисциплинированной, чем римская армия. Вот почему римляне побеждали всех своих врагов.
Ничем не помогут вам необыкновенная сила ваших рук и ваше мужество, если, подобно тому как вы переняли от римлян строевой порядок, вы не изучите и не будете проводить на деле их дисциплину.
Если вы хотите видеть меня своим вождем, я требую, чтобы вы подчинялись мне и умели сдерживать
